[Jasherk]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Vibrant Amoeba]

Фандом: Bleach
Название: Сецубун
Автор:  Inserta
Бета:  Ёсими Охито-Хиро
Жанр: стеб (научите Тика писать ангст?), романс
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Бьякурен однако, а по ходу Ренджи будет поочерёдно мучить всех.
Саммари: День у Ренджи был отвратительный.
Комментарий: закончен.
Дисклаймер: не моё.

начало

День последний. Замечательный.

Ренджи проснулся оттого, что Забимару положил ему лапу на грудь, чуть надавливая.
- Ренджи… может ну его этого Кучики?
Абараи похлопал глазами, махнул на зампакто рукой и, скинув лапу, перевернулся на бок.
- Сказать такое после того, как я его уже держал в своих объятиях? Извини, но у меня нет такой выдержки.
Голова болела, и Ренджи помассировал висок.
- И что ты теперь делать будешь? Кучики любит свою умершую жену, ты же сам видел. На что надеешься? – бабуин сложил голову на сложенные крест накрест лапы и, не мигая, уставился на хозяина.
- На взаимность, - просто ответил Ренджи. – Она умерла, а я вот… живой. А капитан же ищет того, кто о нем позаботится.
- С чего ты это решил?
Ренджи откинулся на спину, потянулся.
- Забимару, ты бы стал желать мне спокойной ночи?
Тот фыркнул, змея прошипела что-то явно не благозвучное.
- Нет, конечно. И как это относиться к… - зампакто вздохнул и помотал мордой. – Ладно, а что сегодня делать будешь?
- Пойду, признаюсь Кучики в своих светлых чувствах, - слишком бодро ответил Ренджи. – Вот прямо сейчас встану и пойду.
Забимару кивнул, а змея покачалась из стороны в сторону, издевательски прошипев:
- Именно, встань и пойди. Только сейчас твой обожаемый капитан спит, я разбудил тебя пораньше.
- Это же отлично! – Ренджи вскочил, завязывая на ходу штаны и запахивая форменное косоде. – Это же просто замечательно, если он спать будет, пока я ему…
- Дурак, - горестно возвестил Забимару. – Он же тебя не услышит.
- А мне без разницы, - гордо заявил Ренджи и потянулся за мечом. Забимару состроил горестное выражение морды и исчез.
По саду Ренджи уже знакомой тропинкой пробирался к клумбе с неизвестно как расцветшими в зимнюю пору колокольчиками, на веранде нерешительно остановился, но все же осторожно отодвинул фусума, на цыпочках прошел к спящему капитану, стараясь изо всех сил скрыть своё рейацу, присел рядом, вглядываясь в спокойное, умиротворённое лицо. Ренджи сдержал порыв поцеловать чуть приоткрытые во сне губы, перевел дыхание, скользнул взглядом на обнаженное плечо и сглотнул. Сдерживать себя становилось всё труднее и труднее.
- Что вы меня мучаете, капитан? – сквозь зубы еле слышно пробормотал Ренджи. – Будто не видите, чего я хочу…
Он помолчал
- …А может действительно не видите. Жалко, вы знать не знаете, не помните, что я уже обнимал вас и целовал. Жалко, что вы мне так и не ответили. Хотя, - Ренджи усмехнулся, - что это я, совсем забыл. Вы мне сказали, что любить не можете и извинились перед тем, как проткнуть меня Сенбонзакурой. Больно было, между прочим.
Ренджи придвинулся ближе.
- Из-за жены вашей, да? Вы ее любите. Даже сейчас любите. Как же тогда вы можете утверждать, что не можете любить? Врете сами себе…
Он неосторожно зацепился рукой за прядку черных волос, потянул и испуганно замер. Кучики шумно выдохнул и перевернулся на другой бок. Взгляду Ренджи предстала голая спина с соблазнительной маленькой, почти незаметной родинкой над острой лопаткой. Абараи выстоял перед этим, отвернувшись в сторону.
- …Думаете прикрыться прошлым, чтобы не замечать настоящего? Уверен, госпожа Хисана желала вам только счастья. Конечно, ей, наверное, приятно было бы, знай она, что вы помните ее, но… Черт, не стоило мне сюда приходить хотя… все равно, один день позора – мне не привыкать – и опять все сначала.
Он погладил капитана на щеке, страшась своей наглости, но Кучики все же не проснулся. Ренджи резко встал, вдохнул свежего воздуха на веранде, не особо стыдясь, сорвал пучок колокольчиков и бодро направился в святилище.
Портрет выхватывали из утренних сумерек тусклые огоньки ламп. Ренджи присел, положил цветочки рядом с дымящейся палочкой благовоний.
Хисана смотрела на него так, будто благословляла на дальнейшие действия – добро, понимающе. И Ренджи, кажется, начинал понимать, почему капитан так любит эту женщину.
- Обещаю, - прошептал он, - я позабочусь о вашем муже. И ни за что его не покину.
В офис Ренджи опоздал, но по дороге выловил пятерых офицеров и отправил их к капитану Укитаке, захватил пухлую папку и только тогда предстал пред Кучики.
- Ты опоздал, Ренджи, - ровно сказал капитан, указывая на папку. Ренджи заметно скис, но все же выдавил из себя улыбку.
- Сделать их до обеда, капитан?
- Да. Еще…
- Я уже удовлетворил запрос тринадцатого отряда, - бесцеремонно прервал его Ренджи, плюхая папку себе на стол. – Капитан, я спросить хотел.
- Спрашивай, - Кучики вывел несколько иероглифов.
- Что сделать с журналом, который ходит по территории отряда?
- Собери все экземпляры и уничтожь. Данное чтение не приносит отряду никакой пользы. И узнай, кто распространитель.
- Да, капитан, - кивнул Ренджи. – Сегодня Сецубун, встреча весны.
- Я знаю, - бесцветно отозвался Кучики. – Я не буду присутствовать на празднике. Мое присутствие будет там немного неуместно.
«А я знаю, что вы пойдете», - про себя ухмыльнулся Абараи, перебирая документы. – «Нечего пить в одиночестве».
- Рукия старалась ради этого праздника, она была бы рада вашему визиту.
Кучики не ответил. Ренджи, измазав пальцы тушью, с особой тщательностью проглядел каждый лист в папочке. Потом пересмотрел ее с конца и, наконец, положил документы на стол капитана.
- Вот, готово.
- Можешь идти, Ренджи, - махнул рукой капитан. – Иначе опоздаешь на праздник.
«Что?!»
- Да… капитан…
Ренджи кивнул и поспешно покинул кабинет.
На полянку он явился даже раньше Рукии и Ичиго. Сел на давешний камень, не зная, что делать дальше.
- Привет, - хлопнул его по спине Ичиго. – Чего грустишь? Я, кстати, думал, что ты опоздаешь.
- Капитан отпустил пораньше.
Ичиго хмыкнул.
- Подвинься, - он сел рядом. - А точно это был Бьякуя?
- Капитан не такой зверь, как ты думаешь, - обиделся за свою любовь Ренджи. – А ты чего один?
- Рукия еще в своем отряде, и сказала, еще в поместье заглянет, только потом сюда. А я от Зараки бегал…
- Ты ее любишь? – неожиданно спросил Ренджи, лицо Куросаки позеленело. – Хотя, что спрашиваю… знаю, что любишь.
- Это так видно? – холодно поинтересовался парень.
- Ты б еще огромными иероглифами это написал на стенах офиса генерала. И то меньше народа бы увидело.
Ичиго рассмеялся.
- Ну тебя. Ренджи. Нашел над чем шутить.
- А я и не шучу.
- Я боюсь, что она не испытывает ко мне тоже самое, - неожиданно ответил Ичиго, отводя глаза от Ренджи.
- А ты ее спрашивал? - пожал плечами шинигами, задумчиво пожевал нижнюю губу и внезапно встал, кое-что осознавая. – Прости, Ичиго… Я… мне надо уйти.
Куросаки остался сидеть на камне. И Ренджи мысленно махнул на него рукой. Ичиго и Рукия не дети. Разберутся в своих чувствах. А ему бы самому в своих разобраться. И в чувствах капитана.
Он вспомнил обнаженную спину капитана, сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну. И понял. Что сейчас вот, капитан напивается в одиночку. Пытается справиться со своим горем, когда все веселятся.
И да, сейчас или никогда.
С этими мыслями Ренджи перемахнул через забор, ограждающий территорию поместья Кучики, уловил мельком рейацу подруги и более яркое – капитана. Который обнаружился на своей собственной веранде. Он уже налил в чашечку саке и держал ее перед собой, не решаясь видимо выпить. Потом опрокинул в себя напиток, поморщился и налил снова.
И отложил полупустую бутылочку в сторону, доставая книгу. Вздохнул и повернулся прямо к своему лейтенанту, застывшему за стволом сакуры.
- Ренджи, ты что здесь забыл? - спокойно спросил Кучики.
- Пришел поговорить, капитан.
- О чем?
- Нальете? – нагло спросил Абараи.
Кучики посмотрел на свою бутылочку с каким-то горьким сожалением и протянул другую, еще полную, своему лейтенанту, жестом приглашая сесть рядом.
- Тебе мало будет на том празднике?
- Я на него не хочу идти.
- Почему?
- Там не будет вас, - сознался Ренджи, принимая спиртное и прямо из горла выпивая половину под изучающим взглядом капитана.
- Тебя так волнует мое присутствие там? Ты, наверное, знаешь, что я не люблю встречать весну.
Сейчас или никогда.
- Она хотела не этого, капитан. Ваша жена. Она точно бы не хотела...
- Что ты вообще знаешь о ней? – резко прервал его аристократ, но, кажется, Кучики совсем не удивился, что Ренджи знал о Хисане. Он посмотрел на лейтенанта как-то печально и устало. – Зачем тебе это Ренджи? Приходишь с утра, - Абараи испуганно сжался, понимая, что капитан слышал каждое его сказанное с утра слово, но Кучики спокойно продолжил, - пришел и сейчас.
- Я люблю вас, - повторил Ренджи, выпивая вторую половину. Оказалось, признаться было легко и просто, но Кучики даже никак не среагировал, будто не услышал слов Ренджи, погрузившись в странную задумчивость. – Поэтому и приходил, поэтому пытался вас понять. А знаете, капитан, - уже даже не устрашаясь своих действий, схватил того за рукав кимоно и потянул за собой, на удивление, Кучики подчинился, - пойдемте все же на праздник.
От оголтелой смелости не осталось и следа, когда они вышли уже на полянку, на которой хмурый Ичиго – после ссоры с Рукией, заключил Ренджи, - о чем-то говорил с капитаном Кьераку, а сама Рукия носилась от одной маленькой группки людей к другой. Завидав Ренджи, она была бросилась к нему, но вовремя остановилась и из-за спины брата показала Ренджи большой палец, одобряя. Это и придало ему новых сил и уверенности.
Ренджи ухмыльнулся и потащил капитана на вершину холма.
- Ты заставляешь меня пожалеть, что я согласился пойти с тобой, - Кучики обернулся к Ренджи. – Что ты хотел еще сказать?
Ренджи, искоса взглянув на разворачивающийся внизу праздник, плюхнулся на камень.
- Да так, капитан. Хотел еще пожаловаться, что живу одним днем – этим – уже уйму времени. Успело надоесть.
- Что ты имеешь ввиду?
- Что этот день я не раз, и уже даже не два пережил. Вот сейчас… - Ренджи помедлил, - во-он там… - он махнул рукой в сторону леса, - раздастся через пару секунд взрыв. Это пресловутый пустой, за которым отряд Укитаке бегает, уничтожат.
Действительно громыхнуло. Ренджи мысленно поздравил Рикичи и обернулся к капитану.
- Это ничего не доказывает, - возразил Кучики, отворачиваясь от Ренджи.
- Сейчас, сейчас, докажу. Я же не дурак: когда шок прошел, я вовсю попользовался этим подарком.
- Тебе нужно пройти обследование в четвертом отряде.
- Был уже, - отмахнулся рыжий, - не раз. Капитан Унахана сказала, здоров. Только… а хотя, какая разница? Забимару вот думает, что я что-то такое не сделал, наверное. Вот мне и дали время подумать, осознать, сделать. Исправить, может быть.
- И?
- Так вот я к чему… Я подумал, может, я тут застрял, что так и не признался в первый день. Да нет, раз пять уже вам в любви признавался…
Ренджи умолчал, что помимо этого еще насильно целовал капитана и почти что того изнасиловал. Вряд ли тому это понравится.
Кучики вздрогнул, глаза его чуть расширились.
- Что ты говоришь, Ренджи?
- Да вы послушайте, капитан. И все время про вас узнавал что-то новое. Что любите – кстати вот, карри научился делать, как-нибудь попробуете? – чего ото всех ждете, как вы поступите в той или иной ситуации, чем в свободное время занимаетесь, - Ренджи пожал плечами. – С Забимару советовался, как с такими знаниями делать. Не… капитан, дайте досказать, потом уж решите, что со мной делать.
Кучики Бьякуя кивнул, разрешая. По его взгляду Ренджи видел, что его снова ждет консультация Уноханы. Очередная.
- В один день, я впервые вам все рассказал. Вы мне не поверили.
- Конечно, поверить в такое может только сумасшедший.
Внизу Рукия громко ругала своего друга-риоку. Ренджи отстраненно подумал, что наверняка капитан впервые слышит из уст своей сестры такие выражения. Он взглянул на Кучики, тот лишь снова задумчиво смотрел прямо на Ренджи.
- Ну да… только сумасшедший, - соглашаясь, кивнул Абараи, - ну да…
- Говоришь, знаешь теперь все мои секреты? – вдруг спросил капитан, словно очнувшись от своей задумчивости.
- Знаю, - подтвердил Ренджи, - если не все, то большую часть уж точно, - он снова пожал плечами.
- Тогда…
- На все сто уверен, - перебил его Ренджи, - что сейчас вы спросите про свои отношения с Сенбонзакурой. Не бойтесь, никому не скажу, что она на ночь вас целует в лоб.
Кучики побледнел, пошатнулся. Уставился на Ренджи во все глаза.
- Откуда… ты… узнал? – чеканя каждое слово, спросил он.
- Вы сам мне сказали, точнее я видел, - просто ответил Абараи, рассматривая свои носки. – Не суть же важно, как узнал? Теперь-то хоть мне поверили?
- Никто не знал этого, кроме меня и моего зампакто.
- Я же сказал, никому ни слова – я жить еще хочу. Умирать неприятно немного. Пробовал пару раз. А, знаете, капитан…
- Я знаю, ты говорил, - еле слышно ответил Кучики, но лейтенант его не расслышал.
Ренджи соскочил с камня.
- Забудьте, что я тут понарассказывал. Пойду я… Рукии обещал на вечеринку прийти. Хотя чертовски надоела мне эта вечеринка. И просить вас, чтоб Укитаке дали больше людей, тоже надоело. И папку эту пухлую видеть уже не могу… - Ренджи развел руками. – Не знаю я, что мне такого сделать… Извините еще раз, капитан, что наговорил тут много лишнего.
Он развернулся, намериваясь уйти, как молчавший во время монолога Ренджи Кучики схватил его за руку, дернул к себе и поцеловал, крепко, до боли, сжимая запястья.
Ренджи моргнул, в замешательстве разглядывая костяные платины кенсейкана, внезапно оказавшиеся перед его глазами. Решил, что вот сейчас он точно сошел с ума. Окончательно. И ответил на поцелуй.
- Не пожалеете потом? – только и смог выдать Ренджи, когда Кучики отстранился.
- Завтра увидим, - капитан потянул Ренджи за собой в шунпо.
«Если будет оно… завтра», - отстраненно подумал Ренджи.
Когда они оказались перед казармами, Кучики прижал палец ко рту Ренджи, призывая немного помолчать. Абараи усмехнулся, лизнул палец. Мало ли, что капитану взбрело в голову, думал он, главное завтра, точнее в «завтрашнем сегодня» - о другом исходе Ренджи уже и помыслить боялся - не сойти с ума (хотя куда еще дальше?), вспоминая поцелуй и, он надеялся, чего-то большее. А уж когда в комнате лейтенанта Кучики его снова поцеловал, жарко и ненасытно, Абараи решил, что пусть все катится к меносам – такой Кучики Бьякуя его вполне устраивает и развитее событий тоже. Ну и пусть, что только на один вечер. Надо только одно узнать…
- Капитан… Бьяку-уя, - пробормотал Ренджи, чувствуя сильные руки на своей спине. – Почему?
Тот отстранился и хмыкнул:
- Ты знаешь о моем зампакто, знаешь о моей жене, принес ей цветы и не побоялся высказать мне, что обо мне думаешь, утром, - Ренджи удивленно моргнул и покраснел. - А еще ты попал в за… труднительную ситуацию. Мой долг помогать своим подчиненным. Ты мой лейтенант, и я знаю, что возможно тебе поможет, - спокойно ответил Кучики, толкая обессиленного Ренджи к развороченному футону, что тот не успел, да и поленился, с утра убрать.
- Что вы задумали, капитан? – вслух поинтересовался он, с готовностью укладываясь на собственную постель, спихивая скомканное одеяло куда-то вбок.
- Еще скажи, что этого не хочешь, - Кучики посмотрел на распростертого лейтенанта и медленно, словно решаясь, снял с себя шарф и перчатки, скинул прямо на пол хаори и навис над Ренджи.
- Хочу, - уверенно кивнул тот.
- Только, Ренджи, - холодная рука капитана погладила его по животу через плотную ткань, - учти, - он поцеловал лейтенанта за ухом, прикусил тонкую кожу, Ренджи вздрогнул, с силой заставляя себя лежать неподвижно, - не пожалей сам, ведь, если тебе верить, ты пообещал всегда быть рядом.
- Разве я могу… вас бросить?
Ренджи потянулся за поцелуем сам, обнимая капитана за плечи как можно крепче.
За последние дни этот кончился значительно лучше, краем сознания подумал Абараи, уже засыпая после долгих изнурительных ласк и не менее изнурительного секса (кто бы мог подумать, что капитан такой…). Да что там, лучший! Это просто самый замечательный день в его жизни. А что будет завтра, лучше не думать…

День завтрашний.

Проснувшись, Ренджи потянулся, чувствуя себя невероятно усталым, бросил быстрый взгляд на часы и понял, что он опять опоздает и совершенно не знает, что говорить Кучики Бьякуе, который, конечно же, ничего не помнит. И Забимару его не разбудил…
Ренджи резко сел, лохматя волосы. Торопиться не хотелось – все равно же уже точно опоздал. Потянулся к штанам, которых почему-то не оказалось на привычном месте, как вдруг чья-то сильная рука обхватила его за талию.
- Сегодня выходной, Ренджи, тебе некуда не спешить.
Абараи с некоторой долей благоговейного ужаса посмотрел на Кучики Бьякую, сонного и чем-то очень довольного, в своей кровати, торжествующе ухмыльнулся и сгреб Бьякую в охапку, уткнулся тому в висок и блаженно улыбнулся.

Вопрос: Нравится?

1. Да		41	(91.11%)
2. Нет		2	(4.44%)
3. Тема "сурка" не раскрыта		2	(4.44%)
Всего:		45

@темы: Абарай Ренджи, Рикичи, юмор, Кучики Бьякуя, Кучики Рукия, Куросаки Ичиго, PG-13, Фанфики, романс

---

[Vibrant Amoeba]

Фандом: Bleach
Название: Сецубун
Автор:  Inserta
Бета:  Ёсими Охито-Хиро
Жанр: стеб (научите Тика писать ангст?), романс
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Бьякурен однако, а по ходу Ренджи будет поочерёдно мучить всех.
Саммари: День у Ренджи был отвратительный.
Комментарий: закончен. Продолжение постом выше.
Дисклаймер: не моё.

День первый. Отвратительный.

В офис собственного отряда Ренджи шёл как на казнь – с высоко задранным к небу подбородком. Промучившись всю ночь, Абараи понял – сегодня или уже никогда. Потому что терпеть и ждать подходящего момента сил уже больше не было. Да может атмосфера праздника на Кучики скажется – не зря же вчера Ренджи готовил как проклятый традиционное к Сецубуну блюдо на удачу, загадывая желание. Но чем ближе он подходил к рабочему месту, тем решимость его все угасала и угасала. Дверь в кабинет Ренджи открыл уже полный сомнений.
- Ты опоздал, Ренджи.
- Да, капитан, - понуро отозвался лейтенант, краем глаза замечая, что на его столе появилась пухлая стопка, которой ещё вчера не было.
- Потрудись объяснить, - Кучики смотрел на него чуть свысока, - своё опоздание.
Ну, подумаешь, опоздал на две минуты, горестно подумал Ренджи, не зная, что сказать в свое оправдание. И как вот такому в любви признаваться?
- Я проспал, - наконец, выдал он более-менее приемлемый ответ.
- Попрошу в следующий раз не опаздывать.
- Да, капитан…
Ренджи вздохнул, сел за стол, поглядывая на Кучики, и взял верхний лист из стопки, понимая, что теперь уж точно не хватит решимости сказать капитану, что любит, хочет прожить с ним всю свою жизнь, хочет…
- Ренджи, - позвал его Кучики, - как закончишь, возьми троих добровольцев. Капитан Укитаке просил подкрепление – у них во второй половине дня рейд в Руконгай.
- Хорошо, капитан, - без должного энтузиазма промычал Ренджи, вспоминая, что сегодня Рукия приглашала его на вечеринку в честь праздника и Ичиго, пообещавшего появиться в гости, а вместо этого… Будут эти без него кушать сладости, бросать бобы и гонять демонов.
Еще и не признался. И не признается, потому что в таком настроении Кучики даже слушать его не будет.
Значит, не сейчас и не сегодня.
Ренджи в последний раз украдкой глянул на капитана, прикусил язык и уткнулся в документы.
Троих добровольцев Абараи нашел довольно просто. Пока он выбирался с территории отряда, отрядил троих, кому не повезло первыми встретиться на пути злого и расстроенного лейтенанта. Только Рикичи остался счастлив после получения задания – его восторга никто не разделил.
Сам капитан Укитаке в вылазке, конечно, не участвовал. И Ренджи остался за главного. Шинигами из отряда Укитаке смотрели на него хмуро, особо не доверяя. Возможно, тоже хотели попасть на вечеринку, но долг превыше всего.
- Что тут произошло-то? – поинтересовался Абараи у одного из них.
- Пустой. Какой-то новый вид. Появляется в неожиданных местах, исчезает. Гадство какое-то…
- Гадство, - согласился Абараи, подавая знак выступать.
Пустой обнаружился неподалёку от живописного леса. Тварюга громила домики, гоняя перепуганные души. При виде шинигами – Ренджи был в этом уверен – Пустой ухмыльнулся, оскалился во всю свою уродливую зубастую пасть. И успел слопать душу, так некстати оказавшуюся рядом.
- Окружить, - скомандовал Абараи, доставая Забимару из ножен.
Ему хотелось еще успеть на вечеринку. Если прикончить тварь прямо сейчас, то, может быть, он попадет-таки на празднование.
Краем глаза Ренджи заметил, как дрожит Рикичи, впервые увидевший такого здоровенного Пустого. Лейтенант ободряюще улыбнулся мальчишке, провел рукой по мечу и кинулся на тварь, которая, обрадовавшись, что ужин идёт к ней сам, еще шире разинула пасть и понеслась напрямик к лейтенанту. Меч, направленный ровно в маску, пырнул пустоту, и Ренджи остановился, удивлённый и обозлённый. Пустой исчез прямо под носом. Сзади сдавленно пискнул Рикичи, Абараи обернулся и еле уклонился от зубов Пустого, оказавшегося неожиданно прямо перед носом. Занесённый меч чиркнул по маске, не нанося монстру никакого вреда.
- Зараза! – прошипел Абараи, бросая вдогонку Пустому, успевшего уже задеть двоих из отряда Ренджи. – Рикичи, - крикнул лейтенант, - позаботься о раненых. Не встревай!
Втроём с шинигами из тринадцатого им удалось окружить монстра. Пустой, бешено махая хвостом, огрызался, пытаясь повторить фокус с исчезновением, но один из подчинённых Ренджи набросил на того Путь Смирения. Прикончил тварюгу сам Абараи, брезгливо провожая ее долгим задумчивым взглядом.
- Лейтенант, - шинигами смотрели на него, - у нас три раненых.
- В четвёртый отряд их… Все ж гадский Пустой…
- Страшный, - прошептал Рикичи. – Ренджи-сан, а они все такие огромные?
Ренджи нашел в себе силы улыбнуться
- Нет, бывают ещё больше. Но ты их не увидишь, мал ещё.
Сам бы Ренджи все отдал, чтоб больше этих тварей вообще не видеть.
- Позаботишься о раненых, Рикичи. А я…
- Хорошо, Ренджи-сан, я понял, - радость мальчишки была искренней. – Передайте Рукии-сан мои пожелания.
На вечеринку он, конечно же, опоздал. Ичиго успел уже не только появиться в Сейрейтее, но и немного подраться с Иккаку. Семпай, впрочем, выглядел жутко довольным, а после драки заявил, что Куросаки – парень, что надо, и, пока не видела Рукия, налил этому парню саке.
Ренджи отсел в сторонке, не понимая, а чего, собственно, он хотел сюда так попасть. Напиться? Ренджи мотнул головой, хмурясь ещё больше. Потянулся за бутылкой.
- Привет. Эй… - старая подруга незаметно возникла рядом. – Вот…
Рукия всучила ему горсть фасоли, которую Ренджи неосознанно принял.
- Держи. На наш возраст мы этих бобов не набрали, а Ичиго хватит.
- Сложно было купить фасоли чуть больше? – кисло поинтересовался Абараи.
- Побольше? Тонну? С нами же будет капитан Кьераку и Мацумото.
- Брали бы мелкую… - вздохнул Ренджи и ссыпал фасоль в карман, вспоминая, что завтра наверняка капитан потребует отчёт по этому пустому, чтоб ему неладно было. И точно спросит, как Ренджи допустил, что двое из троих шинигами, вверенных ему, оказались на больничной койке. Абараи передёрнуло.
- Какой-то ты смурной, - Рукия ткнула его в плечо. – Если испортишь своим видом всем настроение, я за себя не ручаюсь.
- Да, да… Сложный день был.
- Смотри, - пригрозила ему Рукия и сразу же смягчилась, - может, загадаешь желание, чтоб брат обратил на тебя внимание?
- Да вроде бы он меня и не игнорирует… - попытался отшутиться Ренджи.
Ага, обратит этот внимание. Только положенные уставом отношения капитан – лейтенант.
- Дурак, - заключила мелкая Кучики и побежала к своему Ичиго, не давая Мацумото, схватившую Ичиго в свои объятия, и Иккаку споить парня.
Ренджи напивался в одиночестве, наблюдая за всеобщим весельем. При виде Ичиго, надевавшего маску демона, настроение у него пропало окончательно, и Ренджи, проклиная Сецубун и весну вообще, пошёл домой писать отчёт. Фасоль обречённо бряцала в кармане.
Лёг Ренджи спать с мыслью, что это один из худших дней в его жизни.

День второй. Непонятный

Вставать не хотелось – голова болела так же как и вчера, Ренджи глянул на часы, повернулся на другой бок, решая, что если он подремлет ещё минутку… Но в следующий раз он открыл глаза, когда до начала рабочего дня оставалось всего минут пятнадцать.
Конечно, он опоздал. Осторожно приоткрыв дверь кабинета, Ренджи скользнул внутрь, надеясь, что и самого Кучики что-либо задержало. И, видимо, удача была не на стороне Абараи – капитан сидел уже за своим столом. И не преминул поприветствовать лейтенанта:
- Ты опоздал, Ренджи.
И больше ничего. Ренджи моргнул. Разве капитан Кучики не будет отчитывать его, что опаздывать второй день подряд плохо и недопустимо и все такое? Абараи понадеялся, что Кучики просто забыл об этом факте. Мечтать ведь не вредно?
На своём столе Ренджи снова ждала папка с бумагами. Такая же пухлая, как и вчерашняя. Ренджи хотелось взвыть. И тут он вспомнил, что не захватил с собой отчета, который писал весь вечер, едва не засыпая от усталости. Украдкой глянул на капитана, и позволил помечтать еще немного, что Кучики потребует отчёта не прямо сейчас, а ближе к вечеру.
- Потрудись объяснить, - Кучики посмотрел на него чуть свысока, - своё опоздание.
Да так же, как и вчера, уныло подумал Ренджи.
- Да, капитан. Проспал, больше не буду, - он как можно виноватей попытался изобразить полное раскаяние, хотя, судя по внимательному взгляду Кучики, ему это не удалось.
- Попрошу в следующий раз не опаздывать.
Еще пара таких приветствий, решил Ренджи, и прощай любовь, завяли помидоры. Он засел за документы, в ужасе узнавая в них те, над которыми работал вчера почти полдня. Неужели капитан вернул их все переделывать? Абараи грустно просчитал пальцем листики, повернулся к Кучики спросить, как тот обратился к нему сам:
- Ренджи, как закончишь, возьми троих добровольцев. Капитан Укитаке просил подкрепление – у них во второй половине дня рейд в Руконгай.
Ренджи крякнул, вспоминая вчерашнего монстра, и не удержался – спросил:
- Ещё один? Им вчерашнего мало было?
- Лейтенант Абараи? – кажется, Кучики удивился.
- Понял, капитан, - вздохнул Ренджи. – Троих добровольцев…
Ничего в действительности не понимая, он снова уткнулся в документы. Ни без каких подписей и печатей. Даже тех, что он вчера старательно выводил и ставил. Ругнувшись – с Кучики сталось переделать все документы, - Ренджи принялся за работу.
Вышел он из кабинета уже злой, и снова отрядил первопопавшегося Рикичи, счастливо пискнувшего, что он рад идти на Пустого с любимым лейтенантом. Ренджи решил, что дурака ничего не научит. И если для малька было мало, пусть получит повторно. Но вдруг ему на глаза попался вчерашний раненый. Ренджи еле сдержал порыв потереть глаза. Повернулся к Рикичи:
- Разве Садако не в палатах четвертого отряда?
- Что вы, Ренджи-сан! Садако здоров как бык. Возьмите его с собой?
В душу Абараи закрались сомнения, которые он гнал от себя – такого быть просто не может.
- Идём, Рикичи. Садако! – вышеназванный повернулся. – Рейд в Руконгай. Совместное с тринадцатым задание.
- Есть, лейтенант! – офицер назначению рад не был. Оно и понятно.
Шинигами тринадцатого поздоровались. И Ренджи снова ощутил, будто вчерашний день повторяется.
- Что случилось? – устало поинтересовался Ренджи.
- Пустой. Какой-то новый вид. Появляется в неожиданных местах, исчезает. Гадство какое-то…
Забимару неприятно завыл, предчувствуя беду. Ренджи хотел присоединиться к нему, осознавая, что настолько дни похожи быть не могут. И окончательно уверился, что проживает вчерашний день заново, при виде Пустого. Вчерашний монстр, вполне такой живой и зубастый, оскалился и понёсся на Ренджи.
- Осторожнее! – крикнул Абараи своим. – Слева…
И Пустой действительно появился слева, действуя ровно так же, как и вчера. И даже погиб так же, по неосторожности попав в сети Пути Смирения. Радовало одно – сегодня раненых не было.
- Какая зверюга… - восхитился Рикичи.
- Гадская она… Позаботься об остальном, - махнул ему Ренджи, пытаясь разобраться, что ж ему сейчас делать. Осталось узнать, будет ли вечером празднование Сецубуна…
Рикичи нанёс последний удар:
- Ренджи-сан, передайте Рукии-сан привет. Вы же на идете на вечеринку… Успеваете ещё.
Забимару видимо уже успокоился, но Ренджи от этого легче не стало.
Либо он, либо мир сошел с ума. Оба варианта Абараи категорически не устраивали. Но он, злясь на неизвестно кого, таки пришёл на поляну, где Рукия намеривалась устроить праздник. И тут же на него набросилась Кучики, угрожающе размахивая кошельком с фасолью.
- Ты опоздал. Держи… На наш возраст не хватит, но Ичиго…
Ренджи ошеломлено принял злосчастные бобы. И стоило Рукии отвернуться, постарался как можно незаметнее ускользнуть.
- Забимару… - позвал он, очутившись у себя. – Что за?..
Бабуин возник постепенно. Сначала появился хвост и красный зад, а потом только и сама задумчиво-грустная морда. Змея ухмылялась.
- Ты прожил этот день заново, - обрадовал его Забимару.
- Не тупой, понял уж… Ты мне скажи…
- Я не знаю, - махнул змеей бабуин. – Ложись спать, а завтра посмотрим.
- Наверное… только отчёт по Пустому напишу…
Занпакто обречённо покачал головой.

День третий. Экспериментаторский.

Как оказалось, пословица, что утро вечера мудренее, к шинигами не применима. Ренджи это понял, когда проснулся со знакомой головной болью и мыслью, что «либо сегодня, либо уже никогда…». Ренджи уткнулся в подушку, сдавленно рыча.
- Вставай, твой капитан ждет тебя, - Забимару прошелся по краю футона. – И мы должны понять, что держит нас в этом дне.
Правое веко Ренджи дернулось. Кажется, он знал, чем разнообразить проклятый день.
- Потом, Забимару. Все решим, но потом…
В кабинет он зашел, мрачно улыбаясь, но все же сердце Ренджи ухнуло, когда капитан вместо приветствия бросил:
- Ты опоздал, Ренджи.
А на столе снова высилась стопка бумаг. На слова о трех добровольцах Ренджи уже не удивился, лишь улыбнулся, вынашивая план.
Ведь действительно – сегодня или никогда.
- Я закончил, капитан.
Кучики оторвался от работы, кивнул.
- Оставь бумаги у меня на столе, Рен…
Абараи заткнул капитана по давно известному рецепту – поцелуем. И, пользуясь тем, что Кучики лишился дара речи, поцеловал того еще раз, наслаждаясь вкусом губ капитана. Поцелуй вышел еще дольше, чем первый. Ренджи успел даже провести языком по нижней губе Кучики, когда, наконец, тот опомнился.
А оно того стоило, весело подумал Ренджи, летя на встречу стене. Абараи был счастлив и наказания не боялся. А вечером, будучи под стражей за особо буйное поведение, уснул спокойно, подозревая, что проснется уже у себя. С дикой головной болью, невыспавшийся и злой. Потому что – Абараи подозревал – ничего не случается дважды без особого на то случая…
Жалко только, что Кучики не будет помнить поцелуя.

День четвертый. Сонный.

Ренджи проснулся с дикой головной болью, выглянул из-под одеяла, осознавая, что он дома, а не в карцере, что ничего, в принципе, не изменилось, и завалился спать дальше, проснувшись только уже вечером, когда к нему заскочил Рикичи, встревоженный и испуганный.
- Вы заболели, Ренджи-сан?..
- Нет, - весело отозвался Ренджи, потягиваясь.
Он отлично выспался и чувствовал себя просто замечательно.
- Ренджи-сан, капитан… - начал Рикичи несмело.
Абараи только махнул рукой:
- Я сам с ним объяснюсь. Пожрать есть чего?

День пятый.

На следующий день Ренджи снова спал, а с вечера сказал Рикичи, что смертельно болен и возможно даже заразно. Рикичи испуганно пискнул что-то и унесся звать на помощь.
Капитан его проведать так и не сходил. И Ренджи заснул в палатах четвертого отряда, куда сердобольная Унохана его поместила до выяснения обстоятельств загадочной болезни, с мыслью, что день прожит зря.

День шестой.

С утра, едва разлепив глаза, Ренджи привычно подумал про «сегодня или никогда» и послушно потопал в четвертый сам. Добровольно.
Исане его выслушала, мягко улыбнулась и попросила подождать. Абараи показалось, что его приняли за сумасшедшего, но он вполне спокойно отреагировал на капитана четвертого отряда. И даже вполне честно отвечал на вопросы.
Ничего путного Унохана ему не насоветовала, зато в личном деле Ренджи незамедлительно появилась запись «отстранен от службы по состоянию здоровья».

Спустя еще пару дней.

Спустя еще пару дней Ренджи, наконец, решил, что способен снова видеть эту папку и услышать от капитана:
- Ты опоздал, Ренджи.
Потом Кучики долго наблюдал, вскинув одну бровь, за скрючившимся в истерическом смехе лейтенантом.
Возможно, думал Ренджи вечером, он действительно уже сошел с ума.

Дни несчетные.

Утром Ренджи потянулся, спихнул с себя Забимару, видимо собиравшегося прекратить творимое безобразие очередной воспитательной беседой, и с твердой решимостью отправился в офис.
Сегодня или никогда. Надо же сказать капитану, что он его любит, желает, хочет, да просто любуется? Может, из-за этого время остановилось. Вот признается, и все пойдет своим чередом.
В офис он опоздал, но открыл дверь медленно, широко улыбаясь.
- Ты опоздал, Ренджи.
- Прошу извинить, капитан, больше не повторится, - бодро выдал Абараи, торопливым шагом приближаясь к столу Кучики, и добавил, скрестив пальцы: – Я вас люблю, капитан.
Кучики Бьякуя нахмурился. И Ренджи, осмелев, повторил:
- Всегда восхищался вами, капитан, и пришел к выводу, что я вас люблю.
- Я понял тебя, Ренджи, - холодно ответил тот и, словно и не было признания лейтенанта, добавил. – Сегодня после обеда капитан Укитаке…
Ренджи хотелось побиться головой. Можно и вот об эту папку, которую он уже без особого интереса перебирал, на автомате проставляя нужные подписи и печати. Или об стол. Может, капитан не так как-то его понял – вон как спокойно сидит и что-то пишет в журнале… Ренджи закусил губу. Вот и признавайся после этого, если в ответ ноль внимания, фунт презрения. Абараи припомнил сухие горячие губы капитана, сжал кисточку и непонимающе вгляделся в очередной лист.
По идее нужно было дать согласие отправить на подпись капитану. Ренджи злобно усмехнулся и ни в чем неповинном шинигами получил категорический отказ на повышение. Угрызений совести рыжий лейтенант не почувствовал.
Когда он, уже жалея, что вообще признался, что не слушал Забимару, который хотел вроде бы что-то сказать, аккуратно положил разобранную папку на стол капитану, тот его окликнул.
- Ренджи.
- Да, капитан, - видеть спокойной лицо было мучительно больно.
- К сожалению, я не могу ответить на твои чувства, надеюсь, это не испортит твое мнение обо мне.
В какой-то степени Ренджи был рад пустому, который, повторяя свою всегдашнюю ошибку, понесся на обозленного лейтенанта. Забимару с радостью покрошил маску несговорчивой твари, а злой ухмылке на лице Абараи испугались даже бывалые войны тринадцатого отряда, а Рикичи, которому снова не повезло, даже побоялся подойти к своему кумиру.
На праздник Ренджи не пошел, вместо этого воззвал к Забимару и мрачно спросил у него, что мудрый бабуин и не менее мудрый его хвост думают. Ответ зампакто был краток и донельзя верен:
- Ты влип по самое не хочу.
Потом бабуин помолчал под аккомпанемент странного шипения хвоста, в котором Ренджи признал смех, и добавил:
- Может, ты что-то не сделал?
Хорошо сказать, что-то не сделал!
Ренджи свернулся калачиком, гоня мысли о еде и своем положении. Желудок забурчал, и Абараи, скрипнув зубами, закрыл глаза, привычно уже вспоминаю, каково это было – целовать Кучики Бьякую. Потом мысли плавно перетекли на самого капитана, и Ренджи заснул, думая, какой же тот бесчувственный.

Первым делом с утра Ренджи спокойно собрался и привел комнату в порядок, даже не посмотрев на часы. И так знал, что опоздал. А на капитана, встретившего его обычным приветствием, не обратил внимания, лишь извинившись. И вообще старался забыть, что вчера признавался Кучики в любви. Не до чувств уже.
Кропотливо, можно сказать дотошно, он просмотрел всю папку от начала до конца. Но, не удержавшись, написал записку капитану и вложил ее в документы. Кучики прочитает ее, когда он будет уже далеко. И ничего страшного, как думалось Ренджи, ему не будет, а капитан хоть узнает, что Абараи про него думает хорошо и не очень.
Оказалось, будет. Кучики не поленился прийти на празднование Сецубуна, где Ренджи напивался. Сделал выговор сестре, чтоб не было безобразий, глянул строго и с явным неодобрением на Ичиго в компании с Кьераку и, найдя своего лейтенанта, сумрачно выпивавшего уже которую бутылочку саке и перебиравшего в пальцах твердую фасоль, приказал тому следовать за собой. Ренджи пожал плечами, кивнул бобы в воздух, залпом выпил остатки алкоголя и хвостом пошел за капитаном, гадая, что же сделает ему Кучики за дерзкую выходку.
- Я жду объяснений, лейтенант Абараи, - холодно начал Кучики.
Ренджи заметил, что в руке тот сжимал злополучную записку. Он пьяно ухмыльнулся.
- То и значит, капитан. Могу и так повторить. Я хочу вас.
В записке он выразился куда более грубо, но и эти слова почти что взбесили капитана. Ренджи видел по его глазам.
- А если в общем выразится, - продолжил Ренджи и, шатаясь, подошел к Кучики, - влюблен я, глубоко и неизлечимо. Уж простите меня.
Он пьяно хохотнул, наклонился поцеловать, но наткнулся на вовремя подставленную ладонь.
- Ты пьян, - поморщившись, заметил Кучики. – Жду завтра с утра с объяснениями.
Ренджи моргнул, осел на землю, тупо пялясь куда-то в даль. Капитана уже не было, и Абараи, помотав лохматой гудящей головой, внимательно посмотрел на широкий камень, идеальный для того, чтоб ударится об него.
От самоубийства Ренджи спасла Рукия. Девушка жалостливо вырубила друга одним метким ударом, крича что-то о слишком рано просыпанной фасоли. Ренджи всегда знал, что на нее можно положиться.

План Забимару

Забимару разбудил его ударом лапы по щеке. Ренджи приоткрыл один глаз, боясь, что его голова сейчас треснет.
- Что же делать? – простонал он, зарываясь в одеяло.
- Для начала встать, - резонно сказал зампакто. – У меня есть идея, Ренджи.
Абараи высунул на свет нос.
- Какая?
- Ты же хочешь Кучики Бьякую? – напрямую спросила обезьяна. – А если тебе лишь нужно влюбить того в себя, и все вернется на круги своя?
Ренджи представил картину подобного соблазнения.
- Думаешь, он может влюбиться в меня за один день?
Ухмылке Забимару мог позавидовать любой злой гений.
- Я все продумал, для начала заявись на работу вовремя. Кстати, я разбудил тебя на пару часов раньше. И, - хвост обезьяны хихикнул, - постарайся узнать все о своем капитане.
Легко сказать, узнать все.
Ренджи привел себя в порядок, плеснул холодной воды на лицо, нацепил бодрую улыбку и нарочито весело направился в офис. Где, впрочем, его ждало некое разнообразие. Капитан еще не заявился, кабинет был закрыт, а пухлой папки на столе еще не появилось. Ренджи потешил себя мыслью, что ему удалось вырваться из странного круга, как в кабинет вошел капитан, а за ним просеменил младший офицер, державший в руках злополучные документы.
- С добрым утром, капитан! – Ренджи смог поприветствовать Кучики, и голос его даже не дрогнул.
- С добрым, - кивком ответил ему капитан. – Эту папку, Ренджи, надо разобрать до обеда.
Абараи улыбнулся.
- Хорошо, капитан. Капитан Укитаке просил подкрепления…
- Ты уже об этом знаешь? – удивился Кучики. – Займись этим.
- Непременно, капитан, - Ренджи помедлил, но все же решился спросить. – Капитан, сегодня вечером мы празднуем Сецубун. Не хотите присоединиться?
Он ждал отрицательного ответа. Но, как и тогда, Кучики лишь промолчал. Ренджи вздохнул, обернулся к папке.
- Я подумаю, Ренджи, - догнал его ответ капитана.
Абараи с нетерпением ждал вечера. Даже не поленился сходить и купить бобов сам, зная, фасоли, что запасла Рукия, на всех не хватит. Но капитан так и не пришел.
- Кого-то ждешь? – обеспокоено спросила Рукия. – Подружку?
- Нет, - Ренджи нашел силы мотнуть головой, какой капитан ему подружка?
- Как знаешь…
Девушка уже собиралась уходить, как Ренджи решил, что сестра Кучики хоть что-то, но должна знать о своем брате.
- Извини, Ренджи, - честно ответила Рукия, - но мне кажется, ты знаешь брата куда лучше, чем я. Ну… он любит острое и гулять по ночам. Еще колокольчики любит, китайские. Уж право не знаю, зачем тебе это.
Ренджи тоже не знал, зачем ему это, но старательно запоминал.
- Хватит дурью маяться! – крикнул им Ичиго. – Пойдемте демона гонять!
Уснуть сразу Ренджи не дал все тот же Забимару. Бабуин загородил ему проход к футону. А змея указала на кухню.
- Сегодня еще в планах – научится готовить карри, оно острое, - добил его Забимару. – Ты иди работай с поваренной книгой, а я разузнаю, где растут колокольчики.
Интересно, отстраненно думал Ренджи, вчитываясь в полуразмытые строки бог весть откуда взятой книги, а зампакто сходят с ума?

На работу его Забимару не пустил. И Ренджи даже не знал, радоваться и печалиться этому факту, потому что с самого раннего утра бабуин снова загнал его на кухню. Вооруженный ножом и выученным вчера наизусть рецептом, он приступил к готовке, но вместо карри у него выходила какая-то странная бурда, есть которую Ренджи не рискнул бы даже в самые свои голодные года. Но ближе к вечеру что-то начало получатся. Сам Ренджи, попробовав, скривился – слишком остро, но Забимару выхлебал всю миску. А когда к Ренджи заявился обеспокоенный Рикичи, Ренджи с удовольствием скормил мальчишке остатки.
- Вкуснотища какая… - облизнулся парнишка. – Капитан просил передать, что с утра он требует с вас объяснений за отсутствие.
- Ничего, ничего, - отмахнулся Ренджи. – Объяснюсь уж как-нибудь.

На следующее утро Ренджи, едва рассвело, пробирался сквозь заросли кустарника. Назло единственное место, где в Сейрейтее росли злополучные колокольчики, которые Забимару строго настрого наказал хозяину сорвать, было почти за самым поместьем Кучики. Что уж мелочиться – под окнами спальни обожаемого капитана.
Ренджи не удержался и заглянул в щелку приоткрытых фусума. Кучики Бьякуя еще спал, и Абараи, сорвав пучок цветов, рванул отсюда подальше. Задержись он тут чуть подольше, Ренджи за себя не ручался – слишком уж капитан выглядел… мило?
Запыхавшегося Абараи победоносно показавшего своему зампакту колокольчики, тот снова отправил на кухню. Полностью посвящать в свой план бабуин наотрез отказался.
- Испортишь еще чего, - проворчал он.
И уже в офис бабуин отправил Ренджи с кастрюлькой карри в руках и опрятным букетом в зубах. На мнение окружающих Абараи было наплевать. Первую он оставил в приёмной, а букет положил на стол капитана, который, кстати, явился, когда только нежные синие лепестки легли на бумаги.
- С добрым утром, капитан! – поздоровался Ренджи.
- С добрым утром, Ренджи.
Вдруг Кучики заметил цветы. Он задумчиво рассмотрел букетик. И Ренджи порядочно струхнул. Глупо было думать, что капитан не узнает собственные же цветы. Может, притворится, что он, Ренджи, знать не знает, откуда колокольчики тут взялись. Но капитан лишь чуть заметно пожал плечами.
- Ренджи, выкинь мусор с моего стола. А потом разбери папку с документами.
И как он умудрился влюбиться в такого человека?! И еще хуже, как такого влюбить в себя?..
Возвращаясь в кабинет, он заметил, как в приёмной три офицера и Рикичи, причмокивая, уничтожали его же карри, приготовленное для капитана.
- Ренджи-сан, - окликнул его Рикичи, - тут кто-то карри принес, вам оставить?
План Забимару терпел крах, злобно подумал Ренджи.
- Нет, доедайте…
- Зря, лейтенант, - весело хохотнул один из сотрапезников Рикичи, - оно вкусное.
Приподнятое настроение Ренджи при виде скалящийся морды знакомой тварюги упало окончательно. Он вяло отмахивался от пустого. И, зазевавшись, пропустил момент, когда зубы монстра сомкнулись у него на плече.
«Было бы неплохо умереть, может это, наконец, кончится…»
Ренджи опустил зампакто из ослабевших рук. До него донесся испуганный крик младшего товарища, и Ренджи помахал ему рукой.
И тут его позвонки хрустнули, и Ренджи тряпичной куклой повис в зубах пустого.


Ренджи не хотел открывать глаза, сознавая, что после смерти ничего особенного и нет. Только жуткая головная боль и не менее жуткая усталость. Пересилив себя, он все же открыл сначала один глаз, потом и второй, зажмурился снова – рядом с футоном сидел Забимару.
- Уйди, - отмахнулся Ренджи, - неужели и после смерти ты со мной…
Бабуин положил массивную лапу на грудь Ренджи, надавил.
- Не хочу тебя разочаровывать, но ты не умер.
- Какая жалость, - зевнул Абараи и отвернулся от духа меча, - значит, все по-прежнему… тогда я еще посплю…
- Ты и так проспал.
Ренджи еще раз зевнул, потянулся и махнул рукой:
- Как будто впервой… Слушай, а с карри и прочим ничего не получилось.
- Я знаю.
- Тогда не мешай спать… У меня пока нет никаких дельных мыслей, что мне делать.
- Как хочешь, - змея обиженно зашипела, и Забимару растворился в воздухе.
Ренджи не мог уснуть. Он отчетливо помнил, как мощные зубы Пустого раздробили ему плечо, как кровь залила сначала глаза, а потом забулькала в горле. Но, Ренджи осторожно коснулся плеча, ничего не осталось. И он не знал, что делать. И что такого он не сделал (или, наоборот, натворил), что теперь раз за разом живет в этот день. Абараи закусил губу и нехотя встал, опершись руками о футон, пытаясь понять.
Несмотря на расхожее мнение, он все же умел мыслить логически. Все ж лейтенантом его не за красивый внешний вид взяли. За него как раз и не хотели…
- Может, мне дано это время, чтоб я стал лучше? Да не… кому делать такие подарки… Может, Забимару прав, мне стоит признаться капитану и влюбить его в себя? Но в этом ли проблема…
Было бы смешно, если было не все так грустно.
- Пойду вот прямо сейчас и признаюсь! Неужели капитан страшнее Пустого этого?
- Какого Пустого, Ренджи-сан? – Абараи испугано обернулся, замечая на пороге своей комнаты Рикичи. – Капитан просил передать…
- Да иду я, иду… - вздохнул Ренджи.
В кабинет он вошел с некоторой опаской. Кучики поднял на него спокойные глаза.
- Ты опоздал, Ренджи.
- Прошу извинить, капитан.
Ренджи прошелся прямо до стола начальства.
- Мне бы хотелось услышать, почему ты опоздал.
- Проспал, - честно ответил Абараи. – Капитан, нет… Бьякуя, давно хочу сказать, я люблю вас.
- Весьма рад за тебя, Ренджи, - кивнул Кучики. – Но это не повод опаздывать на работу.
На его лице ничего не отразилось, ни огорчения, ни удивления, словно знал, что может сказать Ренджи. Абараи сморщился, сжал свою волю в кулак и повторил.
- Вы мне нравитесь, капитан, хоть объясните, почему я который раз получаю отказ?
- В который раз? – вежливо придрался к мелочам Кучики. – В своих чувствах ты признаешься на моей памяти всего один раз.
Ренджи усмехнулся.
- На вашей, действительно, первый, только вот незадача – на моей уже раз третий.
- Ты говоришь ерунду, если ты болен, изволь показаться капитану Унохане, отряду не нужен сошедший с ума лейтенант, - спокойно отозвался Кучики и снова уткнулся в свои бумаги.
Пары секунд Ренджи хватило, чтоб понять – тот ему просто не поверил. Он, глупо хлопая глазами, стоял, не зная, что, собственно, делать дальше. Он признался, а будто стенке сказал – результат поди такой же будет.
- Ренджи, если ты не собираешься идти на обследование к капитану Унохане, займись своими делами. И да, капитан Укитаке…
- Да идите вы со своим пустым, капитан! – в сердцах воскликнул Ренджи, взбешенный, что его слова проигнорировали. – Не такая там сильная тварь, что они не справятся без помощи нашего отряда.
Ренджи перегнулся через стол, хватая Кучики за шарф.
- Капитан…
- Отпусти, пожалуйста, - невозмутимо ответил Кучики. – И изволь объяснить свое поведение.
Спокойная невозмутимость еще больше взбесила Ренджи, он, отпустив шарф, схватил Кучики за руку, сжимая тонкую вытянутую ладонь в мягкой перчатке, и резко дернул на себя, почти что вытаскивая капитана из-за стола, умело сделал подсечку, что Кучики в мгновение оказался распластанным под самим Ренджи.
- Как будто не понимаете, капитан, - рыкнул Ренджи, прижимая к полу взметнувшиеся было руки, и впился в мгновенно сжатые губы. Кучики дернул головой.
- Не понимаю, - жестко ответил он, когда Ренджи оторвался от него, снова взбрыкнулся, пытаясь сбросить лейтенанта с себя. – Пусти.
- Не отпущу, надоело!
Ренджи, воспользовавшись моментом, куснул губы капитана, проник языком в рот, наткнулся на плотно сжатые зубы. Тело под ним выгнулось, и Ренджи еле удержал напрягшиеся руки.
- Капитан, уже не выносимо хотеть вас, желать быть с вами, но знать, что вы никогда…
У Ренджи сперло дыхание от чувства собственности и вседозволенности, что сейчас вот Кучики Бьякуя в его руках, сопротивляющийся, злой, но не способный вырваться, дать достойный отпор взбешенному Ренджи. Абараи завел руки Бьякуи тому за голову, освобождая себе одну руку, которой тут же провел по груди капитана, спускаясь к животу. Пальцы дрожали от нетерпения.
- Я убью тебя… – зло прошептал Кучики. – Убью…
- Потом, потом, - пробурчал Ренджи, пытаясь развязать непослушными пальцами пояс хакама.
Один день, повторяющийся изо дня в день, довел Ренджи до отчаянья. В конце концов, что ему терять, если даже помереть нормально он не может. Хоть сегодня, хоть на мгновение покуситься на запретное. С этой стороны то, что Кучики, возможно, никогда потом и не узнает…
Внезапно капитану удалось вырвать одну руку. Ренджи, увлеченно выцеловавший голую уже грудь Кучики, не успел увернуться, не желая оторваться от сладкой на вкус кожи, от резкого удара в челюсть, отбросившего Ренджи в сторону. Абараи сжался, инстинктивно вскидывая руки в попытке защитить голову, и понял, что если Кучики сейчас схватится за катану, то ему не жить… Он и не посмеет сопротивляться. Но Кучики лишь запахнулся, встал.
- Объяснись, Ренджи, - сухо сказал он. Кучики действительно сжал рукоять зампакто и теперь приставил острие катаны к горлу Ренджи. Абараи сглотнул, когда сталь чиркнула по коже, оставляя тонкий порез, сразу же набухший от прилившей крови.
- Можете сразу убить, - гордо вскинул голову Ренджи. – Я не раскаиваюсь.
«Нет, раскаиваюсь, в одном, - мысленно добавил он, - что не смог удержать тебя, Кучики Бьякуя, и отыметь».
- Ты ведь понимаешь, что этот проступок будет стоить тебе жизни?
- Да… Как остальным то объясните? Сегодня сецубун…
- Найду как, - пожал плечами Кучики. – Но я не хочу убить тебя, не узнав причины твоего проступка. Встань.
Кучики потянул лезвие вверх, что Ренджи пришлось подчиниться.
- Я люблю вас и хочу вас, хочу быть с вами, - Ренджи глянул в сузившиеся от злости глаза капитана.
- Это не повод набрасываться, - заметил Кучики. Острие Сенбонзакуры проткнуло кожу Ренджи. Потекла кровь, обжегшая кожу.
- Я долго сдерживался, терпел… Я говорил вам…
Ему показалось, или Кучики слегка улыбнулся? Ренджи было мотнул головой, думая согнать морок, но вспомнил, что к его горлу приставлен острый смертоносный клинок.
- Довольно. Ты же ничего нового не сказал. У тебя есть последнее желание?
Ренджи кивнул, чувствуя, как углубилась рана.
- Одно желание, - милостиво добавил Кучики, - только одно.
Он отвел Сенбонзакуру в сторону, и Ренджи стер кровь, даже не задумываясь, что он делает. Абараи знал, Кучики выполнит любую его просьбу, можно попросить что угодно – от поцелуя до прощальной ночи. Ренджи усмехнулся – пожалуй, на это капитан не пойдет. Поэтому он поднял глаза на Кучики и просто спросил:
- Почему вы не можете ответить мне взаимностью?
Кучики взмахнул катаной, и Ренджи отстраненно подумал, что и на этот вопрос сегодня он не получит ответа. Смерти Ренджи не боялся – будто в первой, что ли? Он разглядывал спокойное сосредоточенное лицо капитана, когда клинок со всей силы вошел между ребер так быстро, боли почти не было. Сам Кучики придержал Ренджи за плечи, словно обнимая.
- Как только я поверну клинок, Ренджи, ты умрешь, - с какой-то особенной мягкостью тихо сказал он. Абараи, закрывая глаза, кивнул. Пара секунд и все кончиться, он снова проснется в своей кровати от головной боли, снова… От Кучики веяло теплом. Ренджи улыбнулся.
- Извините, капитан.
- Извини, что не умею и не могу любить, - уже совсем тихо добавил тот и резко повернул рукоять Сенбонзакуры.
Ренджи сжал плечи капитана, чтобы не осесть на пол. Накидка Кучики явно замарается, думал он. А умирать… умирать, чувствуя тепло любимого, было как-то… как-то более спокойно?

День Женский.

- Ну, просыпайся, неудачник, - Забимару толкнул Ренджи под ребро, рыжий выгнулся от фантомной боли рвущихся тканей и испуганно открыл глаза, хватаясь за бока.
- Больно!
- Сам виноват, - зашипела змея. – Зачем насильничать полез, если уж не знал, что делать?
- И тебе с добрым утром, - огрызнулся Ренджи. – Главное, он мне сказал одну очень важную вещь.
На морде Забимару отразилось недоверие, Бабуин сморщил нос.
- Что он не может любить? – усмехнулся он. – Будешь танцевать от этого?
- Да, я научу его любить, - твердо кивнул Ренджи. – Ладно, подъем, нас ждут великие дела.
Он попытался встать, но Забимару придавил хозяина лапой к футону.
- Успокойся. Ты хочешь выяснить, почему он не может любить или просто, как вчера, придешь и покажешь весь свой багаж теоретических знаний?
- Да… - с сомнением произнес Абараи. – В смысле узнать хочу.
- Не буду мешать, - лапа тут же убралась. – Но помни, Ренджи, ты не сможешь заставить его… Точнее сможешь, но вряд ли это высвободит тебя.
- Я знаю, - шинигами отмахнулся от своего зампакто, - я знаю.
Бабуин отчего обиделся, махнул змеей и исчез. Постепенно, начиная с морды и заканчивая шипящей гадиной вместе хвоста.
В офисе Ренджи первым делом глянул на пол, почти ожидая увидеть засохшую лужу крови на пожелтевшем камне, потом сообразил, что наверняка «вчера», как его труп оттащили, лужу затер тихо глотающий слезы Рикичи. Если было, конечно, это «вчера» после его смерти.
- Ты опоздал, Ренджи…
- Прошу извинить, капитан, - нарочито бодро отозвался Ренджи. – Задержался, чтоб указания дать. Капитан Укитаке просил помощи на дневной рейд – я имел наглость назначить пару офицеров.
Ага, ткнул первых пятерых попавшихся – пусть ту тварюгу заваливают, а он сам пока её видеть не хочет. Ни под каким соусом. Уж больно у этого Пустого клыки острые.
- Спасибо, Ренджи, - капитан уткнулся в бумаги, - на твоем столе документы, которые надо разобрать к обеду.
- Да, капитан, - энтузиазм Ренджи немного поиссяк, но Абараи мужественно открыл знакомую папочку. И для разнообразия начал с конца.
Даже возникло ощущение, что он видит эти дурацкие бумаги впервые.
Потом Ренджи начал вынимать документы наугад из общей стопки, искоса поглядывая на невозмутимо работавшего капитана. Кучики видимо сам не замечал, что его пальцы будто поглаживают шероховатую поверхность бумаги. Спокойное сосредоточенное лицо – Ренджи ухмыльнулся про себя, вспоминая, как «вчера» целовал и обнимал капитана, машинально поставил печать на последнем листе и аккуратно сложил все бумаги стопочкой.
- Капитан, разрешите сегодня раньше уйти…
- Причина?
- Сецубун как-никак. Рукия очень просила. Она и вас рада будет видеть.
Ренджи и не верил, что капитан отпустит, и собирался после обеда уйти сам – все равно же останется безнаказанным. Он был уверен, что из любой ситуации можно извлекать пользу, если даже это зад… затруднительная ситуация.
- Можешь уйти пораньше, - неожиданно сказал Кучики. – Только отнеси эту папку в архив.
Нет, решил Ренджи, это не мир сходит с ума, а я…
На полянку, что Рукия облюбовала для праздника, он появился одним из первых, заставая ругающихся Рукию и Ичиго. Рыжий обиженно отвернулся от девушки и уверенно зашагал к Ренджи.
- Не понимаю, - пожаловался он, - она ненормальная!
- Сам ненормальный! – крикнула Рукия. – Вали отсюдова! Чтоб до вечера не видела.
- И не увидишь! – огрызнулся Куросаки. – Ну, - шепнул он Ренджи, - она сейчас тебя загрузит…
И сорвался в шунпо, оставляя Ренджи наедине с разобиженной насупившейся Рукией.
- Что случилось-то?
Ренджи глянул в глаза подруге.
- Он тебя обидел?
- Да забей, - отмахнулась Рукия, выдавливая из себя улыбку. – Он же вечно такой, повздорили по мелочам, к вечеру помиримся.
Она села на камень, знакомый уже Ренджи, вздохнула.
- Ну вот скажи, Ренджи, почему те, кого мы любим – такие идиоты?
- В смысле? – Ренджи мысленно согласился с подругой.
- В прямом, что Ичиго мой, что у тебя – брат.
- Э?..
Абараи был уверен, что о его тайной страсти к Кучики Бьякуе никто не знает, а тут…
- Еще скажи, что неправда это.
- Что?
- Что ты любишь моего брата. Нет, нет, не делай такого лица, будто я говорю что-то уж такое.
Абараи сглотнул.
- Это так видно? – признался он.
В конце концов, ну узнает Рукия, «завтра» опять вернется на круги своя. А так хоть можно хоть что-то узнать о Кучики Бьякуе.
- Не совсем, - пожала плечами девушка, - просто я тебя хорошо знаю. «Да, капитан!» - передразнила она его. – Да только по одной твоей интонации можно догадаться, что неровно дышишь к моему брату.
- Все это бесполезно… - Ренджи закусил губу. - Он мне отказал, Рукия. И не хочет никаких со мной отношений. О какой любви может идти речь?
- Уж не знала, что ты такой слабохарактерный.
Девушка резко встала, намериваясь уйти, но Ренджи, схватив её за руку, дернул на себя.
- Что ты имеешь ввиду?
- Даже выяснить не пытаешься, почему он тебе отказал. После первой же попытки сдался…
Ну, не с первой… обиделся Абараи… И не сдался точно!
- А ты как будто знаешь, что у капитана в мозгах перемкнуло, что он теперь целибат блюдет, - на пробу кинул он.
- Знаю, - Рукия наклонилась к Ренджи, что её нос почти касался носа Ренджи. – Сиди тихо, за нами наблюдает Ичиго. Подыграешь мне, расскажу.
Ренджи угукнул, чуя, что Куросаки так просто ему это не оставит. Не то чтобы этот идиот поймет, за что захотел надрать морду другу, но то, что захочет – уж точно. Рукия усмехнулась и поцеловала Ренджи легким дружеским поцелуем, таким, какими они обменивались в детстве, когда хотелось тепла и поддержки. Абараи ответил, обнимая девушку и прижимая к себе. Затылком он чувствовал ненавидящий взгляд, с холодной жестокостью пронзающий его острием Зангецу.
Рукия отстранилась, уткнулась ему в плечо и тихо шепнула на ухо:
- Моя сестра была женой брата, он её очень и очень любил, а когда она умерла – места себе не находил. Видишь, умеет он любить, так что не сдавайся…
Сестра, значит. Жена Кучики Бьякуи. Ренджи во что бы то не стало хотелось узнать, какая женщина смогла завладеть сердцем капитана.
- Ты про неё что-нибудь знаешь?
- Брат рассказывал, - девушка уютно разместилась на коленях Ренджи и крутила в пальцах выбившуюся из яркого хвоста красную прядку. – Хисана была доброй, нежной… У него взгляд теплел, когда он её вспоминал. Вечером дорасскажу, а сейчас сможешь Ичиго мозги вправить? Пусть уж если ревнует, то хотя бы сказал, что любит. Говорю же, идиоты.
Она легко скользнула с его колен.
- И да, Ренджи, помнишь, что обещал на празднике фасоль побросать?
- Ага…
Стоило Рукии уйти, как на полянку выскочил разозленный Куросаки, злобно смотревший на Абараи. Ренджи улыбнулся и, пока тот не схватился за меч, похлопал парнишку по плечу.
- Любовь, Ичиго, надо доказывать, не проливая реки крови. Рукии же не это надо, не так ли? Не боись ты так, не претендую я на Рукию…
…Мне бы с Бьякуей разобраться для начала, - грустно добавил он мысленно.
- Точно? – хмуро поинтересовался Ичиго.
- Ну, зачем мне тощая девчонка? Да еще с дурным характером? – отшутился Ренджи. – Если уж выбирать, то посмотрел бы на Матсумото. Женщина что надо!
- Ну тебя. Ренджи…
- Да?
Мысли Абараи прочно занимала сейчас бывшая жена Бьякуи, и он не сразу понял, что спросил Куросаки.
- Ренджи, а каково это целовать Рукию?.. – смущаясь, повторил Ичиго, пряча глаза – вся его злость куда-то испарилась.
- Попробуй сам, придурок, - беззлобно рассмеялся Ренджи. – Может понравиться.
Ему хватило бодрости и хорошего настроения, чтобы веселиться со всеми вечером. И краем глаза заметил, как тихо разговаривают Рукия с Ичиго, притаившиеся уголке полянки. Отсалютовав им чашечкой саке, Ренджи выпил все одним глотком и бочком-бочком решил уйти с праздника. Мешочек с фасолью он передал маячившему неподалеку капитану Кьераку.
В планах на вечер было попасть в поместье Кучики. Уж наверняка там остались хоть какие-нибудь напоминания о Кучики Хисане. Спрашивать Рукию – бесполезно. Сейчас она занята своим Куросаки, да и о сестре своей мало знает. Конечно, лучше всего спросить у Бьякуи напрямую, но Ренджи понимал, что это не самая лучшая идея. Поэтому, потирая замерзшие руки, он по тёмным неосвещенным улицам вышел к поместью, в котором бывал пару раз.
Реацу Кучики чувствовалась где-то в глубине величественного дома, и Ренджи, как мог, попытался скрыть свою – не хватало еще того, что капитан его поймает. Слуг Ренджи не встретил: толи они все уже спали, толи веселились, встречая весну. Он прошелся по богатой комнате, вдыхая запах теплого жилища, выскользнул в сад, где пахло мокрой листвой и сырой землей. Затаился, заметив, что по саду гуляет не один, и увидел капитана, несшего в руках маленький светильник и палочки с благовониями – Ренджи видел такие в храмах.
Кучики, одетый по-домашнему просто, с головой, освобожденной от тяжести фамильного украшения, прошел мимо Ренджи, жадно смотревшего тому в след, остановился около небольшой пристройки, открыл тяжелые двери, тонкой палочкой зажег от своего огонька лапочки, кругом выхватившие помещенье из сумрака. Ренджи осторожно заглянул внутрь, запоминая.
Это было святилище. Скрываясь за ближайшим деревом, Ренджи подождал, когда Кучики, опустившийся на колени перед алтарем и зажегший благовония, помолиться и уйдет, и вошел в опустевшее помещении сам. Светильники тихо горели, над алтарем поднимался дымок от палочек.
На алтаре Ренджи увидел портрет женщины, настолько похожей на Рукию, что Абараи даже подумал, что тут изображена его подруга. Но женщина казалась старше и спокойнее. И уж точно не было у Рукии такой усталой доброй улыбки. Женщина как будто спрашивала у Абараи, что он забыл в этом месте.
- Хисана, да? – поинтересовался у портрета Ренджи. – Дай мне время, и я отвоюю у тебя твоего мужа, будь он неладен!
Портрет, конечно, ответить ничего не смог, но огоньки свечек в лапочках колыхнулись, замерцали и погасли махом. Ренджи улыбнулся.


День Открытий

Ещё роса не высохла на траве, как Ренджи осторожно пробрался в дом Кучики. В одном Забимару был прав – стоило узнать о капитане как можно больше, раз уж ни колокольчики (вон, колышутся на ветру), ни карри (которое капитан, кстати, и не попробовал) не помогли общему полезному делу. Ренджи остановился около памятных цветочков и, не удержавшись, заглянул через щелочку в спальню Кучики. Капитан спал на боку, трогательно подложив под голову узкую ладонь. Простая, без изысков юката съехала с одного плеча, и Ренджи мог видеть округлую косточку ключицы. Волосы рассыпались по белой простыне. Дыхание Кучики было ровным, а лицо умиротворённым. Абараи сглотнул, вроде лежит капитан – бери не хочу, а притронуться к белоснежно-кремовой коже все же боязно.
Сглотнул и отвернулся, чтобы от разглядывания не перейти непосредственно к действиям. Сталкиваться с острием Сенбонзакуры, покоившейся на подставке в метре от спящего, больше как-то не хотелось. На цыпочках Ренджи прокрался в дом, стараясь не сильно шуметь. В качестве прикрытия и оправдания своим действиям он захватил какую-то бумажку. Слугам можно соврать, что он несет срочное донесение капитану, а перед тем притвориться ничего не понимающим в этой бумажке. И извиниться, мол дураком был, такой мелочи большое значение придал. Но ни слуг, ни кого-либо еще ему не встретилось, и Ренджи спокойно прошел в какую-то комнату, видимо рассчитанную для приема гостей. А потом в маленькую, видимо для отдыха. В последней на стенах Ренджи в полумраке разглядел акварели и несколько иероглифов, явная работа капитана. На подушке оставлена раскрытая на серединке книга с цветными гравюрами. Ренджи осторожно заглянул туда, прочитал пару строк. Дневниковые записи…
В общем, ничего такого, что могло сказать что-то новое о Кучики Бьякуе. Ренджи надеялся найти хотя бы переписку капитана. Но ни в низком шкафчике, ни на столе ничего не было. Абараи вздохнул и поспешно покинул дом, понимая, что вот-вот капитан проснется.
На службу Ренджи пришел уже изрядно помятым – он почти что ползком выбирался из сада: стоило ему выйти в сад, как он заметил фигуру капитана, который стоял на террасе и любовался своими колокольчиками. На косоде теперь красовались пятна от примерзшей травы, а хакама оказались мокрыми и неприятно липли к ногам. Ренджи вздохнул, не дожидаясь капитана, попросил пятого офицера принести злополучную папку и отослать в тринадцатый отряд четверых, и только потом поплелся к себе – переодеться. Ходить в мокром и грязном не очень-то и хотелось. А вот когда он снова вернулся в офис, капитан уже там сидел.
- Ты опоздал, Ренджи, - вместо приветствия.
Ренджи сморщился, решительно не понимая, как человек, такой хрупкий, когда спит, сейчас вот даже и мысли не вызывал, что ему требуется защита и покровительство.
- Такого больше не повториться, - привычно ответил Ренджи, - капитан.
- Я надеюсь. Я слышал, ты уже ответил на запрос капитана Укитаке о помощи.
Ренджи кивнул, вернулся к своему столу. Глянул на папку с документами и заметно скис.
- Капитан, - обратился он к Кучики, - вы сегодня пойдете на празднование Сецубуна. Рукия…
Тот его даже не дослушал.
- Не думаю, что мое присутствие будет там уместно, Ренджи. Вернись к работе.
- Почему неуместно? – удивился Ренджи. – Рукия рада будет видеть вас на празднике, что она организовывала…
«На ваши деньги…»
Капитан строго на него посмотрел.
- Не вижу смысла продолжать этот разговор, лейтенант Абараи.
- Но это же празднование весны, капитан. Неужели вы не рады весне? – наобум ответил Ренджи, заметил, как Кучики внезапно словно сник на мгновение и снова расправил плечи.
- Ренджи, - начал он мягко, что Абараи внутренне съежился, - с некоторого времени у меня нет желания встречать весну. И, будь добр, вернись к работе. Мне нужна форма з-67.
Абараи хотел еще добавить, что и сам бы рад был присутствию хоть одного здравомыслящего на празднике, но вовремя осекся, осознавая, что только что сказал капитан. Он кивнул:
- Прошу прощения, капитан.
И уселся за документы, для разнообразия разбирая сначала каждый второй лист, а оставшиеся в обратном порядке, создавая видимость, что видит эти прошения впервые. Капитан с непонятным выражением что-то писал, а Ренджи искоса поглядывал на него, отмечая, что он чуть хмуриться, когда видит ошибку в прочитанном отчете и исправляет её легкими касаниями кисти, что неосознанно массирует висок. Ренджи прикусил язык и едва нашел в себе силы оторваться от разглядывания Кучики.
Забимару странно хихикнул.
- Капитан, - Ренджи положил наработанное тому на стол, - можно я сегодня раньше освобожусь?
- Ты уверен, что те шинигами, что ты отправил, справятся с заданием капитана Укитаке? – холодно поинтересовался Кучики, пальцами быстро перебирая листочки.
- Уверен! – ухмыльнулся Ренджи. – Пустой не того уровня, чтобы задействовать мою силу, а им нужна хорошая тренировка.
- Хорошо, - неожиданно легко согласился капитан.
- Я передам Рукии, что вы в полном здравии, - добавил Ренджи. – И постараюсь защитить её от…
- Думаешь, ей что-то угрожает? – спросил Кучики, когда Абараи уже уходил. Ренджи застыл, обернулся, скрывая торжествующую ухмылку – он так и знал, что случайно оброненная фраза встревожит капитана.
- Даже не знаю, - потянул Ренджи. – Все же там будет Куросаки и пара капитанов. Но я уверен, что Ичиго попытаются споить – Иккаку и капитан Кьераку…
- Ты пытаешься всеми силами, чтобы я появился на празднике?
Ренджи еле удержался от того, чтобы радостно не закивать.
- Капитан, вы же решили не ходить, - он пожал плечами. – Пожалуй, я выпью за ваше здоровье.
- Ренджи, ты слишком многое себе позволяешь, - устало, или Ренджи это показалось, вздохнул Кучики. – Проконтролируй, чтобы капитан Укитаке был доволен работой нашего отряда.
- Есть, капитан!
На полянку Ренджи снова заявился раньше всех, из-за дерева пронаблюдал за ссорой Ичиго и Рукией. И, когда взбешенный Ичиго убежал, приветственно помахал рукой подруге.
- Рукия, - начал Ренджи сразу же, - а помнишь, ты мне когда-то говорила о твоей сестре?
- Э?
Ренджи сел на камень, притянул девушку себе на колени.
- Ну о Хисане, жене капитана.
Рукия кивнула.
- Правда, я что-то не припомню, что рассказывала тебе о ней.
- Да? Рассказывала, рассказывала. А можешь рассказать еще о ней что-нибудь?
Рукия поводила пальчиком по груди Ренджи, искоса поглядывая в сторону леса, где скрылся ее друг.
- Меня крайне смущает, что ты интересуешься моей сестрой, Абараи Ренджи.
- Может, - Ренджи выдержал паузу, - я влюбился в твоего брата и хочу знать о нем все?
Девушка хмыкнула, уложила свою маленькую головку на плечо друга.
- Вот скажи, Ренджи, почему мы влюбляемся в неисправимых идиотов? Вот Ичиго…
- Куросаки сам дурак, - отозвался Ренджи и в шутку добавил, нарочито громко, чтобы стоявший за деревьями Ичиго услышал: – Знаешь, Рукия, а почему бы нам плюнуть на этих идиотов и не…
- Заткнись, Ренджи, - прошипела девушка. – Я почти ничего не знаю о сестре… Брат рассказал мне, что она умерла весной, что…
«С некоторого времени у меня нет желания встречать весну». Ренджи захотелось побиться головой о камень, на котором сидел.
- Рукия, не парься насчет Ичиго - он еще ребенок. И он обязательно поймет, что любовь можно доказывать, не только перерезав всех врагов.
Он поцеловал подругу в щеку.
- А я… я вернусь к вечеру.
Ренджи помчался к поместью Кучики. Показал слугам приготовленную с утра бумажку – уже смятую и совершенно непотребную – и узнал, что капитан прибыл в поместье совсем недавно и находиться сейчас в своих покоях. На предложение проводить Абараи махнул рукой и прямым ходом направился к святилищу Хисаны. Слуги посмотрели на него с плохо скрываемым раздражением.
В святилище чувствовалась рейацу капитана, будто он где-то был рядом, но самого Кучики не было. Ренджи положил перед портретом пару сорванных по дороге полевых цветочков, улыбнулся женщине.
- Госпожа Хисана, я уважаю вас за то, что вас полюбил Кучики. Вы смогли его расшевелить, не так? Но за одно я простить вас не могу… - Ренджи выдержал паузу, нервно оглядываясь. – За то, что вы испортили моему капитану весну. Не понимаю, почему вы умерли…
Огоньки свечек дрогнули. И Ренджи, приободрившись, продолжил.
- Будь капитан влюблен в меня так же, как в вас, госпожа Хисана, не за что бы его не оставил. Уж простите меня, госпожа Хисана, люблю я вашего мужа, просто люблю.
Ренджи взбодрился, уверенный в своих силах как никогда. Уж точно – сегодня или никогда. Потому что невозможно уже тайно наблюдать за Кучики, ловить каждый его жест, вспоминая и горячее тело под руками, глухие удары сердца и тонкие нежные губы. Вспоминать и понимать, что никогда капитан по собственной воли не станет его.
Сегодня или никогда. Иначе не было смысла умирать с Сенбонзакурой в груди.
Капитан нашелся сидящим на веранде и читающим ту самую книгу, что утром Ренджи листал. На Абараи, застывшего около сада камней, он не обратил никакого внимания, хотя Ренджи мог точно сказать – Кучики его заметил.
- Капитан… я вам одну бумагу на подпись принес…
Кучики взглянул на него исподлобья, отложил книгу.
- Что-то очень срочное?
- Не особо, - честно признался Ренджи. – Мое прошение о командировки на грунт.
- Мог подать это с утра. Насколько понимаю, ты мог бы сейчас веселиться вместе с остальными.
Он смотрел на Ренджи с плохо скрываемым интересом. И Абараи, ощутив внезапную робость, сжал кулаки.
- Не могу. Хотелось, чтобы и вы…
- Почему, Ренджи? – капитан тихонько похлопал по деревянному полу, приглашая Ренджи присесть.
Абараи заметил, что Сенбонзакуры при Кучики нет, и сел, опасливо подгибая ноги.
- Почему что?
- Почему хочешь, чтоб я присутствовал на этом детском празднике? И прошение то, скорее всего, навыдуманное, - усмехнулся Кучики. – Так что, меня очень интересует, что ты забыл в моем доме сейчас и сегодня с утра.
«Знает… Конечно, знает. Это же его дом…»
- Бумагу хотел отдать, - твердо продолжил врать Ренджи и даже протянул смятый лист капитану, но вовремя опомнился, что никакое это не прошение, а что-то вроде выдержки из любимого рядовыми журнальчика, из под полы передающегося из рук в руки. Писали в этом журнальчики статейки сомнительного содержания – кто с кем спит, кого за что приревновали. Один номер Ренджи изъял давным-давно – в давешнем вчера, стоило ему увидеть свою фотографию рядом с заголовком «Влюблен в лейтенанта первого отряда».
- Ренджи, - строго перебил его капитан, видимо опознавая страницу, - почему по отряду все еще ходит этот журнал?
- Изъял я его уже, изъял, - буркнул Ренджи. – Перепутал, капитан. Э… - до Ренджи дошло, что сказал капитан, - вы его тоже читали?
- Немного, - неохотно признался капитан. – Было весьма интересно узнать, чем в свободное время занимаются мои подчиненные. И с кем.
Ренджи нахмурился – не в привычках капитана было вот так спокойно и открыто отвечать на вопросы. И вроде как не гнали его пока.
- Надеюсь, Ренджи, этот журнал больше никогда не появиться на территории отряда. А теперь, можешь идти на праздник, раз у тебя больше нет ко мне никаких дел.
- Капитан, может, все же пойдете со мной?
- Я же сказал…
- Думаю, она бы была рада за вас, если бы встречали весну как раньше, - не подумав, перебил его Ренджи. – Неужели вы думаете, что она этого хотела?..
Вопреки ожиданиям Ренджи, Кучики не потянулся за катаной. Он лишь уставился в одну точку, и Ренджи видел, как побелело его лицо.
- Ничего ты не знаешь, Ренджи, - бросил он тихо. – Ты когда-нибудь терял кого-то очень дорогого тебе?
Поведение капитана было странным, но Ренджи списал это на свою усталость от этого дня – вот и чудиться всякое.
- Терял, капитан. Много раз терял. Сначала друзья – из Руконгая, а потом вы Рукию забрали.
Громыхнуло – волной окатило тяжелой рейацу Пустого, за которым должны были бегать ребята из триннадцатого. Ренджи вздохнул, заметил за спиной капитана поднос саке и понял, в чем странность поведения Кучики. Тот успел уже выпить. И, судя по всему, немало.
- Знаете, капитан, зря я это вам говорю. И пьете вы зря… в одиночестве. Так и спиться недолго.
Он отметил усталый грустный взгляд капитана и добавил.
- Хотите, с вами выпью…
- Предпочтешь мое общество своим друзьям?
- Они даже и не заметили, что я ушел.
Кучики будто задумался на мгновение и нерешительно кивнул.
- Наливайте, лейтенант Абараи.
Из поместья Ренджи ушел поздно вечером, когда капитан уже уснул. И ничего, что он так и не признался капитану и ничего не было – даже поцеловать он его не пытался, зато теперь ему гораздо легче понять этого человека, так спокойно заснувшего у него на руках.
И Ренджи ни за что никому не откроет маленькую тайну Кучики, ради которой стоило прожить этот никудышный день.
На лице его играла озорная улыбка.

Вопрос: Нравиться?

1. Да		23	(92%)
2. Нет		1	(4%)
3. Тема "сурка" не раскрыта		1	(4%)
Всего:		25

@темы: Абарай Ренджи, слэш, Рикичи, юмор, Кучики Бьякуя, Кучики Рукия, Куросаки Ичиго, PG-13, Фанфики, романс

---

[m_izar]

название: Съедобно-не съедобно или «Особенности Заэлевской ревизии»
автор: m_izar
фандом: блич
персонажи: Ноитора, Заэль, Тесла
рейтинг: джен с кусочком мата)))
жанр: стеб, пародия
дисклеймер: мой склад! а ревизоры - так, гуляют пока
от автора: обоснуя здесь нет и быть не может, но афтар не удержался, начитавшись любимого фантаста))) так что оть! написано для  E.Godz

коротко о способах определения пищевой ценности продуктов

Убедившись, что больше блевать попросту нечем, Джируга потянулся трясущейся рукой к древку Санта-Терезы, зло шипя сквозь зубы:
- Ну, с-сука, готовься! Убивать буду долго и больно! «Попробуй», бля! «Это точно съедобно», мать твою!
- Ой, да ладно тебе, Ноитора! – весело прощебетал Заэль, устремляясь к следующему ряду ящиков. - Зато теперь мы точно знаем, что продукция лакокрасочного завода «Рассвет» не съедобна. Тесла, ты там как?
В каком-то из углов исполинского ангара нервно хихикнули.
А вот фармакологическая группа товаров заслуживает более тщательного изучения, решил про себя Заэль, разобрав сквозь хихиканье приглушенное:
- Определенно, не съедобно. Да уж, теперь мы явно видим – не съедобно. Тут и думать нечего, совершенно точно не съедобно. Да уж, определенно…
Вычислив по звуку нужный угол и отобрав у погруженного в беседу с собственными коленками фрасьона половинку пластиковой пластинки с четырьмя уцелевшими капсулами под слоем тонкой пленки, Гранц-младший продолжил обход, на ходу разжевав одну за одной три из оставшихся четырех.
- Заэль! С-су-ука!!! Тащи сюда свой зад! – художественно завывал из-за ящиков Квинта.
- Это еще зачем? – со смешком отозвался Заэль, мимоходом подумав, что партия этилового спирта стала бы поистине бесценной находкой, но как назло попадалось нечто, хоть и органического происхождения, но все же явно не пригодное к употреблению в пищу. Да, спирт пришелся бы очень кстати. Как показал опыт последней попойки, под градусом Джируга охотно дегустирует все под ряд…
- Убивать тебя, сука, буду!!!
…вот только менее агрессивным от этого не становится.
Взвесив все за и против, Заэль пришел к выводу, что предпочитает иметь дело с очень злым, трезвым Ноиторой, нежели с невменяемой, одержимой жаждой убийства тварью, раззадоренной алкоголем.
Хотя, по размышлению, невелика и разница. Но, все же.
- Убить меня, мой кровожадный, ты всегда успеешь, - весело отозвался он, вспарывая ногтем полоску скотча на ближайшей коробке, - О, вот это интересно! Итак, состав, заслуживающий внимания: глицерин, натрия лаурет сульфат, кокодиэтаноламид, едкий натрий, экстракт алоэ вера. М-м. Звучит вполне съедобно, как думаешь?
«Едкий натрий» в составе эссенции, признанной далекой от «питательной», уже попадался. Но это волшебное словосочетание «экстракт алоэ вера»…

Вопрос: Ловлю тапки!

1. Ужос, чушь какая...		2	(5.71%)
2. +5! Шоколадку афтару!		21	(60%)
3. Ну-у-у... держи бублик за старания, старайся лучше.		12	(34.29%)
Всего:		35

@темы: драбблы, стеб, Тесла, G, Заель Апполо Гранц, Нойтора Джируга

---

На флеш-моб "Напиши ближнему своему шухеекир

[Kira Mai]

Писано для  Hali

Заявка: А вот спор. Пусть поспорят на что-нибудь в меру хулиганское. :-) Давайте так: поспорили на кто Мацумото разведет на месячный отчет собственноручно написать... выигрывает, видимо, Мацумото, но главное ведь - участие.

Название: Взять на слабо
Автор: Haruyuki Mai
Бета: один я, сиротинушка
Рейтинг: Гм...
Персонажи: Хисаги Шухей/Мацумото Рангику + Кира Изуру на далеком заднем плане
Жанр: хумор, телега, глум, POV Шухея
Дисклеймер: все у Кубо
Предупреждения: это АУ, нон-кон и дизбилив, но зато я заявку выдержал!

Был один из тех благословенных дней начала лета, когда уже очень тепло, но убийственной жары еще нет, пыль лежит на дороге, разлегшись, как Къораку-тайчо, и поднимается с той же неохотой, за что ей большое спасибо. Помимо погоды день был благословенным еще и потому, что именно тогда нам обоим дали-таки отгул - подозреваю, что капитаны снизошли до того, чтобы принять во внимание личные желания, пусть и не высказанные... В общем, птички пели, роща в ближнем Руконгае шелестела листиками, а мы расслаблялись и немножко пили, потому что когда еще выпьешь. Не на службе же.
Слово за слово, гэта по столу, зашла речь о каллиграфии - а, да, Кира принес последние стихи, на пробу написанные разными стилями... Кстати, его почерк даже в разных стилях узнать можно. То есть не почерк, а, ну, догадаться, что это он писал... И вот он сказал, что, мол, Мацумото-сан красиво пишет, жаль только, редко. - "Я - говорю, - не сомневаюсь, она, по-моему, все красиво делает, даже вытуряет пьяных гостей, и вообще..." И вообще красавица, и самый сильный лейтенант в Готее, будем смотреть правде в глаза. А Кира возьми да и скажи - да что ты, она же месячные отчеты сама пишет. Я не поверил, не может быть, говорю. А он - может! Сам видел... Короче, поспорили. Сможет он развести Рангику-сан на образец каллиграфии в виде текучих бумажек для моего отряда, или нет. На что - не помню, на желание, кажется. Он потом не стал выигрыш требовать...
В общем - выходной же, свободны, как облака, - пошли мы в десятый отряд. "Сиди, смотри," - говорит Кира и стучится в офис. И дальше я ничего не понимаю, потому что мало того, что Рангику-сан - там, а капитана нет, она еще и берется писать прямо сейчас, потому что Кира с ней поспорил на ящик саке, что у нее терпения не хватит. И написала! Там, конечно, не так и много было, но все же... Кира меня позвал, Рангику-сан мне документы протягивает и смеется, смотри, говорит... Я смотрю - и ведь действительно очень красиво! Ясный, изящный "полу-устав", твердая рука... "Проиграл, - говорю Кире, - признаю заблуждения". "Проиграл - говорит Кира и вздыхает, - с меня ящик выпивки". А Рангику-сан смеется, будто искры сыплет, красивая, как цветущая слива... "Что, Шухей, думал меня невозможно взять на слабо? Азарт - полезное качество..." С тем и ушли, и только тогда меня как шибануло - "Думаешь, меня невозможно взять на слабо?"... А что, можно?!..
В общем, пошли мы допивать не в Руконгай, а обратно в десятый отряд. И вечер уже был... Я много не пил, все смотрю на нее, чашку в руках верчу, а потом сказал-таки: "А слабо, Рангику-сан, не выгонять меня сегодня вон?" И похолодел весь, когда она возьми да и скажи - "Мне? Мне ничего не слабо! Хочешь - из Небесной реки воды холодной утром? Не вопрос..." И оставила, а Кира мигнул глазами, и расшаркался...
Не помню, как утром к себе шел, думал бы - приснилось, так ведь глаз не сомкнул за всю ночь. И только через день услышал случайно (или не случайно?), как она за углом говорила: "Спасибо, Кира-кун! Он бы без намека в жизни так не обнаглел, чтобы прямо спросить, небось так и видел, как я его пеплом умываю... Дурак..." - последнее нежно так... Ах, черт меня возьми!

Был один благословенный день в начале лета...

Вопрос: И как?..

1. Хорошо		21	(75%)
2. Плохо		2	(7.14%)
3. Ни то ни се		5	(17.86%)
Всего:		28

@темы: драбблы, юмор, гет, Хисаги Шухей, Кира Изуру, PG, Мацумото Рангику

---

Экперименты продолжаются, бу-га-га))))

[m_izar]

Название: Драблл №5 (да, это драблл в 5229 слов! *афтар ниасилил название для этого... этой... короче - ниасилил и все!*)
автор: mizar
фандом: блич
пейринг: Улькиорра/Заэль
жанр: омг... церебральная НЦа, есть такой жанр? теперь будет!
рейтинг: *задумалась* ну, пусть будет R (афтар обожает эту мутную букафку, простор воображению)
статус: закончен
дисклеймер: не возьму, и не предлагайте даже!
предупреждение: афтар обращает внимание читателя на то, что биохимические процессы в организме человека и арранкара таки отличаются.

Заэль задавил улыбку и лениво откинулся на спинку стула.
- Как обычно? Или, может, хочешь попробовать что-нибудь позанятнее?
- Не вижу необходимости подвергать свой метаболизм лишним изменениям. Это нерационально.
- Мое дело предложить, - улыбка все же прорезалась, но ответной реакции не вызвала.
Почти ритуал. Небольшой, с лесной орех величиной, контейнер, полный серебристой, сладковатой пыли в обмен на диск информации с грунта, иногда – новые реактивы, образцы органических соединений. Раз в месяц. Не чаще, но и не реже. Взаимовыгодное сотрудничество.
Сам Заэль предпочитал, не сказать более безобидные, скорее уж - менее седативные средства. Поэтому с интересом наблюдал, как длинные пальцы скупым движением скручивают крышечку, глянцево блеснувший в искусственном освещении черный ноготь зачерпывает на самый краешек содержимое…
Вот этот момент он очень любил, специально настоял на том, чтобы первую дозу он обязательно принимал в его присутствии. Естественно, аппелируя к элементарным мерам предосторожности, дескать, мало ли что. Но существовала еще одна причина, о которой Октава благоразумно умалчивал.
Была какая-то почти животная чувственность в том, как, чуть склоняя набок голову, Шиффер резко вдыхал свою порцию отрешенности и трепетали тонкие ноздри. Резкая линия рта словно смягчалась, становилось отчетливо видно - уголки губ на самом деле направлены вверх. Это не та улыбка, которую доводилось видеть его противникам - выхолаживающая кровь, жуткая. Это обращанное внутрь удовлетворение. Момент истины, когда совсем чуть-чуть обнажалось нечто тщательно скрываемое за маской отчужденности. Иногда казалось – вот оно! Еще мгновение, и можно рассмотреть, почти потрогать, что же он там прячет…
Заэль невольно привстал, едва не отсчитывая необходимые для ожидаемого эффекта секунды.
Есть!
Зрачки дрогнули и резко расширились, сдвигая радужку в узкую, изумрудную кайму, по самому краю роговицы. И медленно сошлись обратно в вертикальные полоски.
Кватро слегка выгнул бровь, встретив загоревшийся темным золотом взгляд. В его исполнении это выглядело невиданным проявлением самых разнообразных эмоций, при том, что больше не дрогнул ни единый мускул на лице. Превалировало, конечно, вежливо-презрительное недоумение.
- Что-то не так?
Заэль усилием воли удержал медовую улыбку:
- Это ты мне скажи. Как ощущения?
Не сработало… Почему?
Улькиорра аккуратно закрыл коробочку, не торопясь, впрочем, прятать ее в карман.
- Заэль, когда я говорил, что не желаю принимать участие в твоих экспериментах, я имел ввиду именно это. Сейчас ты полезен мне, потому что намного быстрее и проще получить это, - он перекатил контейнер между пальцев, - здесь. Но не заблуждайся насчет своей незаменимости.
- О! Это угроза?
- Угроза? Мне нет нужды угрожать тебе.
Читай – кто ты, а кто я, ничтожество.
Ничего. И не такие пилюли глотали.
- Конечно-конечно, - Заэль добавил патоки в голос, - Только намекни, я сам отравлюсь, если вдруг впаду в немилость.
И все-таки, почему не сработало?
Гранц заставил себя расслабленно развалиться на стуле, поверх очков провожая взглядом направившегося к дверям Шиффера. До зубового скрежета хотелось огреть чем-нибудь потяжелее полузакрытый обломком маски затылок. Очень опасное, а главное – неосуществимое, желание. Нельзя рубить сук под собой.
Не мог, ну, не мог он ошибиться! Ингредиенты, пропорции, новый катализатор…
Так почему же?!

***

Если бы у кого-то проснулось нездоровое любопытство и был задан вопрос, как Улькиорра относится к Гранцу-младшему, он бы ответил, не задумавшись ни на мгновенье – пока тот выполняет все, что от него требует Айзен-сама, Октава на своем месте. Ни больше, ни меньше. Как-то относится к нему лично, Шиффер не видел смысла. Даже их договоренность ничего не меняла. Если уж разобраться по сути – Заэль нуждался в нем куда как больше, чем он сам - в возможностях лабораторного оборудования. Бесспорно, если нужно протащить с грунта какую-то мелочь на личные нужды Эспада, долго гадать не надо, к кому обратиться. И уж Секста поимеет по максимуму с нуждающихся. Мелочь Гранца не интересовала. А внушить Гриммджоу, далекому от всего, сложнее мордобоя, что именно достойно внимания «гениального интеллекта» Октава Эспада, было так же нереально, как, скажем, объяснить Вандервайсу принципы расположения химических элементов в периодической таблице.
Беда Заэля была в том, что он слишком уж полагался на, кажущийся ему неоспоримым, факт собственного интеллектуального превосходства. Добавьте к этому неуемное любопытство, изворотливость и непоколебимую веру в собственное совершенство. Все это очевидно, как и то, чего именно добивается Октава, каждый раз делано небрежно предлагая сменить состав. А то и меняя. Незначительно, едва уловимо. И будь на месте Кватро кто другой, уже давно предпринял бы хоть какие-то меры, чтобы раз и навсегда отбить у Гранца охоту лезть под чужую маску.
Бедой Улькиорры, по мнению Заэля, была возведенная в абсолют преданность Владыке. А Заэль Владыке был полезен. Иных причин, чтобы чувствовать себя рядом с Шиффером в относительной безопасности, и не нужно.
Пытливый ум против расчета и логики. Это должно быть любопытно. Как минимум.
Всего лишь восьмая ступенька в иерархической лестнице. Пф! Подумаешь…
Даже с учетом того, что в прямой схватке он уступал в силе большей половине Эспады, Заэль никогда не считал себя слабее. Опыт показывал, что не все определяет позиция грубой силы. В запасе Октава наличествовал неиссякаемый арсенал хитроумных ловушек для слишком самонадеянных противников, что при разумном применении давало решающий перевес.
С паучьим терпением он позволял мнящей себя непобедимой жертве запутаться в паутине и в тот самый миг, когда последний виток тенет лишал внезапно осознавшую поражение добычу шанса на спасение – из горла вырывался торжествующий смех, реквиемным перезвоном разливающийся над полем сражения. Чем сильнее и опаснее оказывалась добыча, тем острее жгло изнутри мрачное торжество. Слегка портило момент триумфа то, что, по большему счету, ни одна из жертв не в состоянии была по достоинству оценить совершенство расставленных сетей.
Создатель не дал Гранцу ни физической силы, ни мощи реяцу. Но, как раз в этом он и не нуждался. Заэль гордился своим телом, в котором каждая линия была безупречна, упивался осознанием интеллектуального превосходства, пряча презрение за сахарными улыбками и игривым прищуром. Принципиально избегал чернить грамотно поставленную речь матом и тщательно следил за внешностью. Это не было даже самолюбованием. Заэль собой не восторгался, он просто знал, что лучше, совершеннее, и это знание воспринимал, как данность.
И все же, ему казалось мало. Казалось, предел еще не достигнут. Движимый внутренней неудовлетворенностью, он на свой страх и риск ставил все новые и новые эксперименты, беззастенчиво спекулируя видимостью поиска более эффективных средств, для повышения боеспособности армии Владыки. Ему все сходило с рук. Он единолично царил в своей лаборатории, неуязвимый в ее стенах. И, если уж начистоту, Заэлю не было никакого дела до той войны, ради которой была дана возможность обрести самосознание его разуму.
Так было, пока невзрачная, белая мышь не вторглась на его территорию. Впервые пойманный за руку на утаивании вполне конкретных результатов, полученных намного ранее назначенного срока, Гранц, планировавший использовать с максимальной пользой распоряжение Владыки о практически безграничном доступе к материалу, не стесняясь и напрочь позабыв об образе, шипел в неподвижное лицо нового врага витиеватую брань, способную вогнать в краску Джиругу с Джагерджеком, вместе взятых. Шиффер же лишь выждал конца тирады и спокойно сообщил, что его желает видеть Айзен-сама. Ни одного лишнего слова. Ни единого жеста. Ни тени эмоций. И плевал он на праведное негодование светоча науки Лас Ночес, с самой высокой башни. Как и на самого светоча.
Проанализировав ситуацию чуть позже, когда улеглась бессильно клокочущая ярость после изъятия, исключительно в качестве назидания, бережно и трепетно взращиваемых образцов, полученных в результате неподдающегося разумению скрещивания песчаного пустого и чахлого пустынного кустарника, Заэль пришел к выводу, что обычными средствами воздействия ничего не добьется. Шиффер сильнее его, выше по положению и, что не может не настораживать, определенно умом не обижен. С одного раза разобраться в маловразумительных пометках, в которых Октава и сам иногда не сразу улавливал ход собственных откровений, для этого надо, как минимум, уметь пользоваться мозгами чаще, чем реяцу. Да и с реяцу у Кватро все в полном порядке. Единоразовой демонстрации хватило, чтобы отбить желание качать права в открытую.
Еще позже Заэль скептически хмыкал, выяснив, что давишнюю «демонстрацию» можно расценивать едва ли ни как комплимент – за противника посчитал, выделил из безликой массы «мусора».

***

Быть бесцеремонно вырванным из пелены сна, чтобы, задыхаясь от удушья, осознать, что тело парализовано тяжестью чужой реяцу – не самое приятное ощущение. Хотя, бывало и похуже. Гранц быстро справился с паникой.
- Уль…киорра… - и все же на то, чтобы вытолкнуть из горла хоть несколько звуков пришлось положить непозволительно много усилий.
Выглядел Кватро неважно. В том смысле, что человека, к примеру, уже давно от страха перекосило бы. Окончательно проснувшись и сфокусировав взгляд на склонившейся над ним фигуре, Заэль понял, что вот в это конкретное мгновение как никогда близок к состоянию банального животного ужаса – Шиффер пришел, чтобы убить.
- Заэль. Что. Ты добавил. В состав. Который я велел. Не. Менять, - очень спокойно и раздельно то ли спросил, то ли вынес приговор Кватро, вперив взгляд флюоресцирующих в темноте глаз в расширенные зрачки Гранца.
- Может… вдохнуть дашь? – Заэль даже умудрился изобразить сахарную улыбку, чувствуя, как еле проталкивается по сосудам сгустившаяся кровь, - Проблематично говорить…
В какой-то момент давление стало невыносимым, до тошноты, до светящихся точек перед глазами… И резко отпустило.
На удивление или облегчение сил уже не осталось. Октава жадно хватал воздух, инстинктивно выбросив руку в сторону Фурникаруса, смутно понимая, что едва ли успеет войти в релиз, а на разговоры Айзенов любимчик явно не настроен… Ками-сама, нелепо-то как!
- Заэль.
Свистящее шипение холодком пробежалось по обнаженной спине. Заэль замер. В рукояти Фурникаруса есть потайная полость, надо лишь чуть сдвинуть край оплетки…
Страшно.
Да, страх - это здоровая реакция, когда горло стискивают тонкие пальчики Улькиорры, перетирающие камень в серую пыль даже не белея в суставах. Куда уж им белеть-то, и так белые.
Точно синяки остануться на коже. Ничего-ничего. В лаборатории есть отличное средство, рассасывающее любые тромбы, главное - успеть вколоть нейтрализующий состав до того, как эта хватка станет смертельной...
Успел... Или нет?!
Опять все неправильно, все с ног на голову! Да что же с ним не так?! Почему каждый раз Шиффер преподносит сюрприз за сюрпризом?
Отбросить все заведомо невозможное и то, что останется, как бы нелепо и безумно оно ни было - есть истина.
- Улькиорра, - гортань отзывается болью на каждый звук, - Чтоб тебя... Какие еще стимуляторы ты принимаешь?
Не слышит.
Рваное дыхание, невидящий взгляд, слепо шарящая по простыне рука...
Или слышит, но не понимает.
Заэль осторожно сполз с другой стороны кровати, вслушиваясь в невнятное шипение, отчаянно подавляя крупную нервную дрожь. Близко. Слишком близко оказалась эта грань, не переступать которую он сам себе пообещал.
- Заэль Апорро Гранц, - речь Кватро становится внятной настолько, что ее звук возможно осознать даже сквозь оглушительный шум тока крови в ушах, - Останови... это.
- Ты меня слышишь? - уверенность благополучно вернулась в текучий голос Октава Эспада, - Улькиорра, отвечай "да" или "нет". Ты понимаешь все, что я говорю?
- Да.
Уже лучше. Реакция. Так, еще разок:
- Кроме того, что я для тебя делаю, ты принимаешь еще что-то?
- Да.
Неплохо для начала. Заэль позволил себе хмыкнуть:
- В тихом омуте. Формулу знаешь?
- Нет.
Отлично! Просто великолепно! Всезнающий Шиффер чего-то не знает. Самое время злорадствовать. И он бы обязательно позлорадствовал, это уж как минимум, если бы не обстоятельства, ни в коей мере не располагающие к патетичному самовосхвалению и назидательному: "Как можно быть настолько неосмотрительным? Ах, Улькиорра, уж от кого, от кого, а от тебя не ожидал..."
На ум лезло нечто архаичное и непечатное.
- Галлюциноген?
Улькиорра молчал слишком долго, чтобы успел вернуться едва улегшийся нервоз.
- Нет. Психотроп.
- Седатив?
- Нет.
- Стимулятор?
- Да.
Многообещающее сочетание. Но, это уже хоть что-то. Заэль окончательно вернул себе самообладание.
- Улькиорра, - он старался говорить без резких интонаций, - Я оставлю тебя здесь ненадолго, мне нужно кое-что взять в лаборатории...
- Исключено, - оборвал Кватро, - Я пойду с тобой.
- Ну, уж нет!
- Да.
Прогулка посреди ночи, в сопровождении периодически теряющего связь с реальностью Шиффера, способного если не оставить тут камня на камне, то уж порядком нарушить покой Владыки, не прельщала, с какой стороны ни глянь. Еще свежа была память о последней выволочке. Все с подачи того же Шиффера. Подумашь - Нумерос! Десятком больше, десятком меньше. И отсутствие результата, это, в какой-то мере, тоже результат. Зато теперь Заэль с уверенностью мог утверждать, что механическое изменение структуры коры головного мозга (если можно обозначить понятием "мозг" те примитивные нервные центры) постоянного эффекта не дает, а временный рост умственного развития через определенный промежуток времени спадает по экспоненте до полной деградации.
А время играло против. Доза нейтрализующего вещества была слишком ничтожна, чтобы пускаться в дискуссию, которая, зная непоколебимый характер Улькиорры, все равно ничего не даст.
Заэль методично перебирал в уме все известные ему способы вывода наркотика из организма, попутно отслеживая даже самые незначительные смены пространственного расположения своего гостя и корректируя собственное сообразно, с тем расчетом, чтобы их постоянно разделял минимум один предмет мебели. Задним числом он так же прикидывал свои шансы отвертеться от расплаты за разведенную самодеятельность.
Шансов не было.
А вот один занятный способ, опробованный уже неоднократно, вспомнился довольно быстро. При всей своей материальности, тела арранкар в основе все-таки имели энергетическую составляющую. Мечта наркомана, ввернул бы Ичимару. Ни зависимостей, ни вреда для физического здоровья. Что же до психического... Приятное с полезным, одним словом. И самое главное - никаких проблем, если надо избавиться от временных эффектов в экстренном порядке. Хоть бы и не совсем с научным подходом.
Заэль облизнул пересохшие губы и не сдержал нервный смешок. Кто бы мог подумать, что с Шиффером, оказывается, можно забыть о самом понятии "последовательность действий". Сплошная импровизация. Дикость какая, прости Ками-сама!

Гранц опять что-то изменил. К привычной отрешенности примешивалось что-то... Это раздражало. То, что Улькиорра не мог подобрать определение этому зудящему на периферии восприятия ощущению... обнаженности? Это раздражало вполне ощутимо и, что печально, с этим придется мириться. По крайней мере, в течении дня.
Что со сроками он погорячился, Шиффер понял сразу же после собрания Эспады. Примерно в тот момент, когда заметил, что не чувствует за спиной Ямми. Странно. Шаги и сопение он слышат вполне отчетливо. Мысль о неожиданно открывшемся у десятого умении глушить реяцу была отметена ввиду полной абсурдности. А значит...
... холод пробрал уже до самых костей. С тихим плеском вода переливалась через край ванны, мокрая одежда облепила онемевшее тело и собственные синюшные пальцы на уровне глаз, как-то нелепо скрюченные, скользили по кранику, в тщетной попытке закрыть.
Улькиорра прошипел сквозь мелко стучащие зубы короткое ругательство, рывком попытавшись встать с колен. Внутреннее чувство времени молчало, полная дезориентация. Мог пройти всего час. А мог - и день. С памятью шутки плохи.
Замерзшие конечности на желание выбраться из ледяной воды отозвались без особого энтузиазма. При первой попытке колени незатейливо подогнулись и он с размаху, с головой погрузился обратно в воду, выплеснув около четверти на пол.
Улькиорра подавил желание выпустить серо (неизвестно к чему это может привести в его нынешнем состоянии) и открыл горячую воду. Избавившись от сковывающей движения одежды, он замер, ожидая, когда вернется чувствительность нервным окончаниям.
Заэль перешагнул все мыслимые границы. Играться с его психикой себе не позволял даже Айзен-сама - слишком ценными для Владыки были его память и острота восприятия.
Вода бежала медленно. Слишком медленно.
Улькиорра подставил руку под струю, чтобы убедиться, что это действительно вода...
... а не прозрачный, тягучий кисель, с глухим чавканьем тяжело падающий на колышущуюся, студенистую массу, наполняющую емкость растрескавшейся от времени, черной купели. По руке, маслянисто переливаясь, ползла неестественно яркая капля крови. От тонкого надреза на запястье, до сгиба локтя. За ней - еще одна. Разрез удлинился, окольцевал кисть, сквозь вспоротую осколком стекла кожу белесо проглянули сухожилия. Скользкое от крови стекло выпало из бесчувственных пальцев другой руки, хрустально дробясь по залитому окрашенной в светлый багрянец водой кафелю.
«Оставьте…»
Древняя, как мир, черная, как его крылья, сладкая, как самый постыдный грех – его кровь…
Об зубы клацает металл широкой чаши, полной до краев вонючей, красной жижи. Золото обжигает губы. Он дергает головой – конвульсивно, в сторону, рыча и сжимая до ломоты в затылке челюсти.
Прочь!..
«Оставьте мне мою кровь!»
... На рваных запястьях цветут черные орхидеи. И золотые осы жадно пьют бессмертие из волокнистых сердцевин. Их жала впиваются в обнаженную кость, когтистые лапки рвут холодную плоть под тлеющими в пламени свечей лепестками. А в обожженное горло льется расплавленная медь со вкусом тлена и освященного железа. Крик захлебывается липким ядом.
Черные лепестки без остатка растворились в зловонной луже смертной гнили...
Не больно. Не страшно. Не в первый раз.
Только холодно. И надоело уже, как же надоело...
... и кожа тлеет листом пергамента, поднесенного непозволительно близко к открытому огню. Это ожог. Вместо кожи – ожог. Поэтому холодно. Надо...
... выбраться из ванной, уже дышать нечем от пара. Край скользит под мокрыми пальцами, прохладный, настоящий...
... с сеткой трещин, царапающей подушечки. Остывшая вода вязко цепляется бурой слизью на кожу, когда...
... Улькиорра медленно, держась за влажную от пара стену, переступает через бортик ванны. Под ногами хлюпает...
... смесь пепла, расплавленного воска и свернувшейся крови, а растерзанные осами цветы на запястьях безжалостно раздавлены повязками. Только вскрытые вены все равно кровоточат, пропитывая материю. Тяжелые капли на кончиках пальцев срываются с частотой пульса вниз, рассыпаясь алым жемчугом среди осколков стекла, хрустально звенящего на сквозняке...
... Чтобы выйти из ванной комнаты, надо пройти...
... от иконостаса с истаявшими свечами обратно к пустой купели, полной клубящейся едким дымом кислоты. Золотая вода. Кипеть бы ей в аду.
«Назад! Вернись и прими попущение Господне! Адова печать на твоем сердце не стерта…»
Обязательно. Какой смысл в этом крике? Конечно, он вернется...
... как только закончится этот чертов коридор.
Удержать сознание. Хотя бы на самой грани.
Заэль. Что. Ты добавил. В состав. Который я. Велел. Не менять?
- Улькиорра...
Гранц. Ближе, чем предполагалось. Так вот, чье это горло.
- Заэль Апорро Гранц. Останови... - Кватро поискал подходящее слово, - Это.
Пока не дошло до дыбы и костров, не добавил он, внимательно следя за передвижением внутри каменного круга фигур в угрожающе-белых одеяниях.
Осы уступили место цепям. Чистое железо, чтоб ему.
Agnus dei...
Когда уже нажрутся ваши Боги?
Круг сузился до размеров широкой кровати, гранитная поверхность алтаря упруго подогнулась под спиной, обнимая прохладным шелком.
- ... мой голос. Слышишь, Улькиорра?..
Светлые фигуры подернулись зыбкой рябью, как если бы были лишь дымом, колеблемым слабым потоком воздуха, и растворились в жаркой тьме…
... чужого дыхания, коснувшегося лица.
Заэль.
Это его глаза, светящиеся насмешливым, тусклым золотом. Его пальцы, с гладкими, словно шлифованная кость, подушечками, невесомо скользящими по плечам. Его острые колени, сдавившие ребра, его ягодицы, откровенно вжавшиеся в пах. Это с его губ стекает тягучий, как подтаявший у огня мед, звук, рождающий слова, лишенные смысла.
- ... слушай его, Улькиорра. Это все катализатор, эффект единоразовый. Я, конечно, учту этот промах. Если бы ты сразу сказал, что... Впрочем, не важно. Уже завтра ты ничего не вспомнишь, тебе ведь это нужно? Какая ирония. Я знал, что не могу ошибиться, я никогда не ошибаюсь. Ты ведь ни слова не понимаешь, не так ли? Не понимаешь. Иначе, я бы не говорил всего этого...
Певучий голос ласкал слух, наравне с настойчивым ртом, проталкивающим каждое слово в лихорадочно горящие, пересохшие губы, словно молочные леденцы. Липкие петли и витки паутины звуков, врастающие под кожу, покалывающие каждый нерв текучей, расплавленной смолой, застывающей янтарем в венах.
Примитивное, бесконтрольное желание скрутило мышцы внизу живота в болезненно пульсирующий узел, заставляя сосредоточиться только лишь на сладости дразняще коснувшегося нёба языка, на бархатном тепле обнаженной кожи под кончиками пальцев, на этом вязком, приторном запахе чужой крови, источаемом крохотной ранкой на едва прикушенной, карамельной губе.
Еще один поцелуй, чуть дольше, чем предыдущий. Еще слаще. Еще глубже. Глоток крови, вместо глотка воздуха – что может быть естественнее?
Паук обреченно забарахтался в собственной паутине, беспомощный, слабый, когда челюсти оборвавшей путы добычи заставили захлебнуться собственным ядом.

Шиффер реагировал на звук.
Если удастся сфокусировать его внимание на своем голосе, отвлечь от поглотившего сознание бреда…
Результат, отличный от ожидаемого – такой же результат. А если в итоге он приведет к достижению изначально намеченной цели, не все ли равно, если даже он и нарушит пару положений теоретической концепции? Любая теория требует доказательств. А новые неизвестные ничуть не усложняют решения задачи, напротив, сводят к минимуму количество решений.
Заэль с двойственным чувством удовлетворения и опаски отметил, что его собственное возбуждение взаимно. Пока события развиваются в верном направлении. Сильный всплеск реяцу обязательно выжжет из крови психотроп. Но выдержат ли этот всплеск предохранители блокирующих установок? Реяцу Ноиторы выдерживали. Так ли велика разница между пятой и четвертой ступенью в Эспада?
Не важно что, главное говорить. Звук – единственная ниточка, удерживающая Кватро на грани очередного выверта подсознания.
Опасно. Близко. Остро и возбуждающе. Щекочет нервы похлеще любых стимуляторов.
Главное – не рвать ниточку звука. О чем говорить, зная, что слова падают в бездну, бесследно тонут в затуманенном сознании? Да какая разница. О чем угодно.
Продолжая вполголоса нашептывать в ловящие его дыхание губы что-то про полимеризацию и синтез, Заэль уже не сдерживал мелкую дрожь, ознобом прокатывающуюся от затылка до пальцев ног. Пусть держится за звук, пусть этот звук будет прочно спаян на уровне подкорки с той жаждой, что разгорается сейчас в расширенных зрачках, не имеющей ничего общего со знакомым всем Пустым голодом.
Острая боль, вклинившаяся в теплую негу намека на поцелуй, стала полной неожиданностью. Заэль приглушенно вскрикнул, но вышел лишь сдавленный стон, потерявшийся в агрессивной ласке, когда зубы Улькиорры насквозь прокусили нижнюю губу, а плотно обхватившая затылок ладонь – оборвала попытку отпрянуть. Реяцу Шиффера душным облаком сгустила окружающую тьму, в которой невозможно что-либо разглядеть, даже с их зрением, привычным к вечной ночи. Можно лишь осязать. Всей кожей. Каждым нервом.
Жажда...
И он впился в тонкие губы ответным укусом.
Страх...
За те несколько секунд, что понадобились Улькиорре, чтобы опрокинуть его навзничь, Заэль успел изобрести для себя с десяток самых изощренных казней за неосмотрительность. Надо было фиксировать конечности «подопытного», пока была такая возможность.
Неизбежность...
Сопротивление в принципе не имело смысла. И раззадоривать плотоядные наклонности Кватро, заранее обреченными на провал попытками вырваться, Заэль не стал. Впрочем, позволить банально себя сожрать, он тоже не собирался, но, пока ситуация не приобрела откровенно угрожающий его жизни характер, решил не усугублять.
Понимание...
На ухо зашелестел голос, от которого озноб пробрал – незнакомый, шипящий:
- Ты и тебе подобные, - липкие губы прихватили мочку уха, язык змеиным движением скользнул по краю раковины, - Вам все надо перекроить под себя, вы ничем не гнушаетесь. Почему бы не оставить темное тьме? Но, нет. Вы так не можете. Ты так не можешь. Зачем тебе это? Кто тебя просил?
Реверсия, обмирая, понял Гранц. Достаточно угрожающе, чтобы задуматься о спасении своей драгоценной шкуры?
И упустить такую возможность удовлетворить изголодавшееся любопытство?!
- А ты как думаешь? – мгновенно включился он в игру, задвинув инстинкт самосохранения куда подальше, - Зачем мне это?
Вероятно, причина в том самом психотропе, попавшем в организм через кровь, но происходящее все более приобретало сюрреалистический оттенок. Состояние полусна-полуяви, будоражащая кровь смесь умопомрачающего желания, дикого стремления сбежать и маниакальной готовности довести эксперимент до конца, чего бы оно ни стоило. И смесь эта лишь подстегивает успевшее стать уже почти болезненным возбуждение.
- Я думаю, - Улькиорра навис над Заэлем, до хруста сжимая в тисках тонких пальцев его запястья, коленом раздвигая напряженные бедра, - Ты слишком много на себя берешь. Если Бог, о котором толкуют все время твои учителя, есть, он сам со мной разберется...
Дальше Заэль уже не слышал. Или не понимал?..
В мозгу судорожно билась единственная мысль – он так и не разгадал эту головоломку, по имени Улькиорра Шиффер, так и не пробрался под слой непроницаемой брони, так и не вытащил на свет то самое, что делает его таким… Каким? Именно это он и хотел знать. Но не сейчас. Чуть позже. Когда вернется способность мыслить…
... не путаясь в тонкой паутине звуков, аккуратно опутывающей обжигающим кожу покровом. Он был в самой ее середине, в центре собственной паутины...
... и, наверное, впервые отдавался до самозабвения, не осознавая ничего, кроме жадных, почти рвущих кожу, ласк. Закусывая губы и выгибаясь навстречу проникающим в тело пальцам… ведь пальцам же?
Не ва-а-ажно-о...
Отчетливое осознание собственной уязвимости, отзывающееся дрожью в позвоночнике и невольный, словно чужой, стон, когда рука Улькиорры обвилась вокруг талии, рывком отрывая от простыней, только голова назад откинулась – безвольно, открывая беззащитное горло.
Тянущая боль и захлебнувшийся мучительной истомой крик, когда одновременно вонзились в шею острые зубы, а межу ягодиц толкнулась твердая плоть, заполняя до предела, до потери способности дышать, до первой, слабой еще, черной волны реяцу, заструившейся по жилам колючим током.
Мгновения нереальной близости, в которой уже невозможно различить, чье же сердце сейчас, пропустив несколько ударов, заходится в сумасшедшем ритме, норовя пробить хрупкую клетку ребер. Чья кровь, с физически ощущаемыми в венах ударами пульса, вдруг сгустилась, застревая в истончившихся от невыносимого жара сосудах. И почему растянувшиеся в вечность секунды спотыкаются через раз, вместе с колеблемыми сквозняком времени, рваными полосами распадающейся под горящими веками реальности? Сквозь широкие прорехи он видел все так отчетливо, что ужас, словно живое существо, приникал к коже холодным языком...
... аккуратно вскрытые запястья и черная кровь, лениво струящаяся по выдолбленным в камне желобкам, чадящие огарки черных и белых свечей и безмолвная стена облаченных в белое, забрызганное красным и черным, экзекуторов, считавших, что они очистили от скверны черную душу, вернули ее Богу. Глупцы. Разве в крови душа? Кровь – это память, не более...
... но даже так до нее не добраться. Позолоченные манипуляторы, рассекающие ткани и сухожилия, словно те из воска, а не из плотных мышечных и соединительных волокон, мгновенно подсушивающие надрезы от сочащейся лимфы и крови, виртуозно обминающие крупные сосуды, с единственной целью – взять еще одну пробу...
... прочные цепи, скользкий деревянный настил, пустые глаза палача в прорезях маски...
... и рев пламени...
Зачем? Зачем тебе это...
Знать…
Каждое движение, так глубоко внутри, что и больно, и восхитительно одновременно, рождает новую волну, накатывающуюся на предыдущую, шквал за шквалом, пока не начинаешь, захлебываясь, пить тягучую силу, густую, как янтарная смола, черную, словно истинные небеса Уэко Мундо, обжигающей изморозью оседающую на истерзанных губах.
Заэль уже не стонал, только хрипел почти неразличимо, едва не теряя сознание от боли, сравнимой разве что с абсолютным наслаждением, от него неотличимой и вне этого наслаждения не существующей.
Всплеск чужой реяцу опрокинул переполненную пламенем бездну, черные лепестки сбились в закручивающийся спиралью вихрь, в сердце которого – выворачивающая суставы судорога, экстаз, выжигающий изнутри до горсти золотистых искр…

Из шести предохранителей перегорели все шесть.
Оставим это между нами?
Улькиорра не убил его. Даже, против обыкновения, не сказал ничего уничтожающе-бесстрастного. Всего один вопрос прозвучал тогда в ставшей просто неприлично напряженной тишине.
- Удовлетворен?
Наверное, в какой-то степени, это можно было назвать истерикой. Если бы не злость, перехватившая дыхание, заглушившая даже страх, сдавившая горло – только шипеть и осталось.
Заэль рассмеялся. Легко, непринужденно, заливаясь звонким серебром, в ответ на холод стали.
- О, во всех отношениях!
Смеяться совсем не хотелось.
- Я теперь знаю твою слабость. Что будешь делать?
- Это бесполезное знание. Мне нет нужды что-то с тобой делать.
Все шесть предохранителей. Это какой же силы был всплеск?
Заэль флегматично переписывал данные в тетрадь. Сейчас и узнаем. Пришлось повозиться, чтобы выделить из сыворотки собственной крови искомое вещество.
«Объект пребывает под действием препарата смешанного спазмолитического и нейротоксичного действия, концентрация в крови сохраняется постоянной. Повышена активность мозговой деятельности. Острота восприятия 120%...»
Не смертельно. Сразу не убил, значит, жить будем.
И что дальше?
Это уже не страх. Страшно вчера было. Ох, как страшно! Он не знал, что способен так пугаться. Когда схлынула черная пена вскипевшей реяцу, а во флюоресцирующих бледной зеленью глазах не было ничего, кроме ярости.
Доэспериментировался. Докопался. Залез под маску. Доволен? Сыто твое любопытство? Не обожралось еще?
Куда там Джируге, с его злобой, до этой ледяной, уравновешенной ярости. Она отнимает само желание выжить. Раньше Заэль и представить не мог, что подобное вообще возможно. А у него еще хватило безумия рассмеяться Шифферу просто в лицо.
Кто тут похолодел от ужаса? Вам померещилось!
На теле ни следа не осталось. Отхлебнул так, что еще сутки чужая сила по венам бурлила. Жуткая. И больно было. Словно вне тела. Мышцы отдельно, кости отдельно. И кожа сама по себе. Жертва препарации. Хотелось найти самую темную щель и тихо там сдохнуть. Самому.
Ну, уж нет!
Фрасьоны жались по углам. Чувствуют, твари безмозглые. Не понимают, но чувствуют – эта нехарактерная для хозяина апатичность намного опаснее обычного, злого веселья.
Апатия… Докатился. Не спятить бы для полного счастья.
А вот Ноитора сразу понял. Феноменально! Или все настолько очевидно?
Заэль был ему почти благодарен за семь минут безмолвного, жестокого траха, несколько разогнавшего хандру. И на его:
- Ну, ты и блядина, Гранц!
Среагировал уже адекватно. Рассмеялся, естественно.

Отпустило.
Фу, как грубо! Это называется «либидо», Ноитора. Запомнишь? Ли-би-до…
Почти пропел.
«Я знаю, в чем твоя слабость…»
Не смешно, совсем не смешно.
Ох, чтоб тебе!
Приложил затылком об стену так, что в глазах потемнело.
Смех звенит тонким серебром.
Давай! Еще разок! Пока не остыло, чувствуешь? Горит!
Сказал или подумал?..
«Мне нет нужды что-то с тобой делать…»
Врешь!
Гордость… Ха!
О! И это все?
Что это за привкус такой во рту?..
Кто забыл свое место? Я, что ли? Быть не может!
Слабость, говоришь. Да что ты знаешь о слабости?!
Крик, срывающийся в визг.
Кто-нибудь, заткните! Ну?! Ох, это мой… Ха-ха!
Смешно. Это нормальная реакция?
Ха! И не больно!..
Проклятье! Теперь – больно!
Все равно смешно. Почему, знаешь? Вот-вот. Это дезориентирует. Никто не понимает, что же тут смешного. А ничего! Это не-сме-шно!
Ноитора – ты недоумок. Думаешь, это – жестокость? Ах, да. Ты не думаешь. Точно-точно.
Все. Надоело, неинтересно.
Вот видишь, а говорил – слабак, ничтожество. Что же ты корчишься? Не нравится? Да, это тебе не Санта-Терезой махать, это продукт умственного труда. Знакомо тебе такое состояние – ду-у-умать? Всегда догадывался, что у насекомых не вырабатываются условные рефлексы. Набор врожденных инстинктов и все. Что-что?
Нет, я тебя не отравил, сейчас очухаешься. Какая разница, что это. Тебе формулу расписать? Мозги перегреются. Ой, извини, забыл! Хо-хо! То, чего нет, перегреться не может…
«Зачем-зачем»… За стенкой! Интересно мне было, доходит? Ин-те-рес-но. Слово из девяти букв. Не слишком сложно? Может, написать?
Кто посмел над тобой смеяться? Я?! Да упаси ками!
Ой, как страшно! Да-да, это я от страха смеюсь.
Ну, хватит. Отвлекаешь. Мне еще данные обрабатывать.
Да, мне понравилось. Мне все нравится, а то ты не знал. Ага, с ним тоже понравилось.
Я – блядь? Фу, гадость какая! Не может быть. А ты кто?
Конечно-конечно, обязательно убьешь. Не перенапрягайся – печень не выдержит.
Ладно, ты тут пока… кхм… отдохни, а я вечерком загляну. Да-да, тогда мне шею и свернешь.
Ай-ай-ай! Порвал. И как мне теперь в этом ходить? Знаешь, я передумал – вечер отменяется.
Да, нашел. В отличие от тебя, еще и с мозгами. Очень удобно, кстати, иногда пользоваться этим органом. Ты как-нибудь попробуй.
Ужас какой. Ничего, что я спиной стою? Это я от ужаса, хе-хе.
Нет, сам я дохнуть не собираюсь. Я, вообще-то, планирую жить вечно. Ага, и счастливо. Да не переживай ты так за мой «тощий зад». На свой посмотри! Вешалка. Ками-сама, и с «этим» я спал! На что не пойдешь ради науки. А ты как думал, хо-хо. Я похож на мазохиста? Какое красноречие… Сам такой!
Всего хорошего, соскучишься – заглядывай. Ха-ха, чаем напою! Экспериментальным. Я как раз планировал начать изучение влияния радиоактивных отходов на низшие формы жизни.
Не смешно.
А что делать? Не плакать же!
Расшевелил таки.
Пустые не помнят ничего, да? Удобно-то как. А если вспомнят?
Материал нужен. Не на себе же это тестировать?
А ведь придется…

Заэль уже догадался, для чего Айзен дает Шифферу этот препарат. Нервный стимулятор, спазмолитик и концентрирующее внимание вещество.
Больше подробностей, да, Владыка?
И даже подозревал, на что выменяно это чудо. Злость мешалась пополам с гордостью. Оценил конфискованные образцы. И не он один.
Не страшно.
Заэль вдумчиво пролистал расчеты, накручивая на палец тонкую прядку. Покатал на ладони крохотный, прозрачный шарик. Если все расчеты верны и пропорции соблюдены верно – не страшно. И уж точно не смертельно.
«Зачем тебе это?..
Знать…»
Бесполезное знание. Бесполезное ли?
Плюнуть на запрет и заманить в лабораторию Нумероса? Погибать, так с музыкой! Улькиорра уже наверняка подробненько отрапортовался. Затишье перед бурей. Сутки на духовные терзания? Чушь какая. Сколько же ему выделили времени… на что? Не на это ли рассчитывает Владыка? На то, что Заэль не удержится от очередного опыта? И что дальше? Дальше-то что?! Наказание? Или поощрение? Что надо сделать, чтобы на этот раз сошло с рук? Остановиться или пойти до конца?
Ну и горазды вы, барин, загадки загадывать.
Пф! Остановиться? Это как?
Заэль даже не заметил, что уже с минуту улыбается, прокручивая варианты развития событий в голове. Торжествующей улыбкой победителя.
Оболочка капсулы зашипела и лопнула на языке, рот наполнился миндальной горечью.
Все правильно, Айзен-сама? Не разочаровал? Будет вам зелье без побочных эффектов.
«Зачем…»
Зачем-зачем…
Не бывает бесполезного знания, Улькиорра, тебе ли не знать.

Вопрос: Ну как?

1. Афтар хорошо покурил))) Твори дальше!		20	(64.52%)
2. Не насилуй моск, пиши НЦу!		2	(6.45%)
3. Ниасилил		7	(22.58%)
4. Прасти-хоспате-ужос-какой...		2	(6.45%)
Всего:		31

@темы: Улькиорра Шиффер, ангст, R, Фанфики, Заель Апполо Гранц

---

прошу прощения. не знает ли кто-нибудь,

[серебристый лис]

кто озвучивает мелкого гина в 21Х сериях?

@темы: Вопрос/Поиск

---

Экспериментальная АUшка)))

[m_izar]

Название: Твой страх
Фандом: Блич
Автор: mizar
Пейринг: Гриммджоу/Улькиорра
Рейтинг: R
Жанр: AU, ООС(частичное), ангст
Статус: закончен
Дисклеймер: ни на что не претендую
Размещение: оставьте ссылку, где именно, и размещайте на здоровье

не очень многа букаф

Безжизненный лед равнодушного взгляда – просто куски зеленого стекла, в которых отражается звериный оскал. Окаменевшая маска алебастрового лица без тени эмоций и насмешкой на ней – две темные дорожки «слез», от середины тонких век до узкого подбородка. Ровный, лишенный даже искорки тепла, голос. Пустые, бессмысленные слова. Набор звуков.
Пустота.
Собственными руками убиваю это чужое, похожее на безжизненную куклу, существо. Азарт и смутная тень сожаления. Неудовлетворенность. Жертва как-то вяло сопротивляется…
И где-то на задворках сознания слабо ворочается мысль, что мы оба – просто пустые оболочки, по чьей-то прихоти похожие на людей.
И злость. Звериная. Дикая… Мертвая.
Что это?!

Я проснулся от собственного крика.
Сон?
Пальцы торопливо скользнули вбок.
Есть.
Тепло тела. Родное, такое свое, успокаивающее тепло его тела. Живая, разгоряченная во сне кожа. Гладкая, светлая. Если прижаться к ней губами – можно уловить ритм размеренного пульса. Ох, яре, ни у кого нет такой восхитительной кожи!
Сон. Всего лишь глупый, нелепый сон.
В животе мерзко заурчало…
Больше никакого молока с рук!
Ревниво сгребаю в кольцо рук причину моих ночных кошмаров. Тихо радуюсь, что вот он, сонно пробормотавший что-то, вроде «который час?», зябко поводя узкими плечами, прильнул плотнее.
Живой. Весь мой.
Мне становится смешно. Приснится же такой бред!

- Ты сегодня во сне кричал что-то.
- А? Я?
Чуть не поперхнулся глотком кофе.
- Ты.
Внимательно так смотрит. Фирменно. Небось, на клиентов своих так же смотрит. Мозгоправ, блин. Мало ему на работе его шизиков, до моих мозгов добраться решил. Чего ему вообще сдались эти психи? Можно подумать, с заказов денег мало.
- Да ерунда, сон хреновый приснился, - отмахиваюсь как можно беззаботнее, прикидывая, под каким бы предлогом уклонится от допроса с пристрастием. Хотя, «с пристрастием» - это я загнул. Но, если уж Улькиорра вобьет себе что-то в голову, проще себе горло перегрызть, чем увильнуть! Это он с виду на девицу смахивает, характерец – тот еще подарочек. А уж замашки…
Киллер, он и есть киллер, даже если между заказами вправляет кому-то съехавшие катушки.
Да и я не лучше.
- Сон? Тебе сны снятся?
А что тут такого? Обидно даже. Уж не намек ли это на… как он там завернул? «Способность видеть и запоминать сны – это искусство, на которое способен далеко не каждый…». Тьфу!
- Ну, и со мной бывает.
- И что приснилось?
- Да говорю же - херня полная!
- Ночные кошмары – это продукт внутреннего конфликта, - за один этот его умный вид придушил бы, - Это важно. Расскажи мне, что тебе приснилось.
Понеслась… Откуда ж ты, такой умный, взялся на мою голову, а?
В двух словах описываю диковатое местечко, здорово смахивающее на декорацию к «Армагеддону». Слушает, заложив руки в карманы халата. Когда дохожу до схематичного изображения привидевшейся бойни – вскидывает тонкие брови. Недоверчиво так.
Да сам знаю! Чушь собачья!
- Интересная интерпретация. Не думал, что у тебя такое богатое воображение.
- Ха! У меня не только воображение богатое! У меня еще масса всяческих достоинств! Кстати, о воображении…
- Мы не договорили.
Ох, ты ж… Умеет он так сказать - как ведро воды на голову. Но интонация неприятно напомнила, опять же - сон. Сухой, с металлическими нотками голос…
Сразу так поганенько-препоганенько на душе стало. Гаденько, я бы даже сказал. Фу!
- Улькиорра, ты мне сейчас химичку из средней школы напомнил. Хоть она была и не такая симпатичная…
Попытка забраться под полы шелкового халата стоила мне вывихнутой кисти. Спасибо хоть - левой!
Обидно. Зачем же руки-то распускать! Что я, слов не понимаю?! Все я понимаю. О чем и сообщаю с оскорбленным видом.
- Пф! Гриммджоу, ты безнадежен. У меня поезд через полчаса и ты прекрасно об этом знаешь. Все еще настаиваешь на своей понятливости?
Зар-раз-за! Хоть бы вид сделал, что ему тоже не хочется.
За что я его люблю?
- Убью тебя когда-нибудь! – сообщаю я, потрясая пострадавшей конечностью.
- Свой шанс ты уже упустил, - уголки тонких губ довольно ползут верх.
Ой, не надо! Ну, что там за очередная идея-фикс уже созрела в твоей черноволосой голове?!
- Знаешь, я думаю, нам надо больше узнать друг о друге.
Я замер, не веря своим ушам. Втайне возликовал, мгновенно прикидывая, что мы еще не пробовали в постели, чувствуя, как по лицу расползается недвумысленная ухмылка. Живо представил, как буду смотреть ему в глаза в ожидании того самого момента, когда зрачки резко расширяются и светлые изумруды глаз становятся угольно-черными, превращаясь в бездонные колодцы, полные сладкой неги.
Хладнокровный мой, я заставлю тебя молить о пощаде!
Эх, знал бы я, что он имел ввиду…

***

- Это называется, «узнать больше друг о друге»?! – зло шипит он в очередной раз. Ну, ни дать, ни взять – кот, которому хвост дверью прищемили. Бешено сверкающие, раскосые глаза только усиливают сходство.
- Ш-ш!
- А ты на меня не шикай!
- Тихо. Веди себя прилично.
- «Веди себя прилично», - передразнивает он, кривясь, как от зубной боли, - Какого хрена мы вообще здесь время тратим?!
Как я его терплю все это время? Шумный, грубый, вечно озабоченный собственник. Надо было убить его еще при первой встрече.
Надо было…
Почему не убил? Почему в самый последний момент разрядил всю обойму в стену, чуть повыше его окровавленной головы? Почему он смотрел мне глаза без страха? Он ведь не мог знать, что я не стану его убивать. Я и сам не знал.
Об этом я предпочитал не думать, уже много позже сообразив, наконец, что же на самом деле я тогда увидел в его глазах, цветом заставляющих бледнеть воспаленные небеса.
Раздраженно ловлю себя на том, что совершенно не слежу за ходом представления.
А постановка действительно интересная. Я уже видел этот спектакль – молодая женщина не может разобраться в себе, путая мир собственных снов и реальность. Для нее оба мира реальны. Немного отдает дешевым мистицизмом, особенно ближе к концу, но первые два акта – выше всяческих похвал. Бегство от реальности, страх разочарования и потери.
Меня немного беспокоит сон Гриммджоу. Он сам неоднократно заявлял, что такой «дурацкий довесок», как совесть, у него атрофирован с рождения. И вдруг – подсознательный страх расплаты. А ведь я даже не знаю, что подтолкнуло его ступить на скользкий путь убийцы. Это табу. Мы не говорим об этой стороне нашей жизни, предпочитая делать вид, что мы – нормальные люди, заслуживающие нормальной жизни.
При мысли о том, что самым страшным наказанием ему видится крах наших отношений, на сердце предательски теплеет.
Глупый ты котяра. На помойке нашей жизни для меня существуешь только ты. Даже если я не показываю этого, ты ведь и так знаешь, правда?
К третьему акту Гриммджоу угомонился, уже с любопытством наблюдая действие на сцене. А после долго не произносил ни слова, молчал, сжав в ладони мою руку, пока такси пересекало ночной город. И только в полумраке прихожей одной из наших квартир тихо спросил:
- По-твоему, я боюсь? Как эта тупая девица из твоей пьески? Боюсь реальности?
- А что реально, Гриммджоу? Только то, во что мы верим, помнишь? Да, я думаю, ты боишься.

***

Я отлично все помню.
Особенно ту дикую смесь ярости и восхищения. Никогда никем не восхищался. Ты оказался сильнее, ловче, совершеннее. Я почти возненавидел тебя за твое совершенство, внутри заворочалось незнакомое чувство – ты был так прекрасен и не был моим. Никогда я не хотел так обладать кем-то. Стоя на краю смерти. Смерти от твоей, словно выточенной из белого мрамора, руки.
Я задыхался от этого чувства.
В первую нашу встречу, мы были охотниками, схлестнувшимися за одну жертву. Во вторую – я поймал предназначенную тебе пулю. А в третью, до нелепости случайную, когда мы столкнулись просто на улице, ты спросил, верю ли я, что все это реально.
Реально только то, во что мы верим. Как я мог забыть?
Но я действительно боюсь. Впервые в жизни. До смерти боюсь, однажды вскрыв конверт заказчика, увидеть в нем твою фотографию. И пугает меня не то, что придется делать выбор, а то, что он уже давно сделан.
Я не смогу убить тебя.
А вот сможешь ли ты?
Я не знаю. Я могу только верить. В тебя, в нас, в то, что мы живы сегодня и сейчас. И выбросить из головы глупые сны.

Вместо ответа я нахожу в темноте его губы, впиваюсь в них с каким-то остервенением, чуть не рыча. Только я знаю, что они могут быть нежными и теплыми, когда не сжаты в брезгливую полоску. Но сейчас мне совсем не хочется нежности. Стягиваю с него одежду, нетерпеливо, обрывая пуговицы, с нарастающим возбуждением отмечая, что его руки уже занялись моей. Теряю связь со всеми видами реальности, как только соприкасается наша обнаженная кожа. Одна на двоих. Плоть к плоти, не разрывая поцелуя, не соображая, что мы так и не добрались до кровати. Совсем дурея, когда он откидывается на спину, поддавшись навстречу бедрами. Когда, закинув за голову руки, глубоко вдыхает и под кожей отчетливо проступают ребра. Такие хрупкие на вид, словно у птицы.
Я беру его жадно, движимый одержимостью, сродни наркотической зависимости - мне мало выгибающегося в моих руках тела, мало хриплого, сбивающегося дыхания и редких, сдавленных стонов. Мне всегда его мало. Его тело вторит моей жажде, в его глазах я вижу ее отражение, каждый стон полон ею же.
Мир почти расколот и когда осколки уже готовы разорвать сознание, резко обнимаю по-девичьи тонкую талию, заставляя его оторвать спину от пола. Так, чтобы наши лица оказались вровень. Чтобы видеть, как чернильными пятнами зрачки заполняют всю радужку, а на шее неистово бьется голубая жилка, когда он откидывает назад голову.
И ловлю губами самый последний, почти жалобный звук, вырвавшийся из горла, позволяя этому чертовому миру рухнуть на самое дно поглотившей нас бездны.
Мы живы. Только мы и живы. Гулко бьющееся напротив моего сердце – лучшее тому доказательство.


Не могу понять, сколько прошло времени, прежде чем он отпустил, наконец, мои плечи, обессилено откидываясь навзничь, и прошептал:
- Животное…
- Пф! А сам-то!
Окончательно возвращает на землю саднящая боль на лопатках. И кто тут после этого животное?!
Уже хочу что-то добавить, что-то ядовитое, но слова становятся поперек горла, когда взгляд натыкается на белый уголок, виднеющийся из кармана пальто Улькиорры.
Новый заказ? Почему не уничтожил конверт?
Что-то у меня поганое предчувствие…
- Что это?
На бледном лице наверняка не дрогнул ни единый мускул. Он отлично владеет своим лицом. Да черт с ним, с его лицом! Покоробило ответное молчание.
Рывком перегибаюсь через подобравшего ноги любовника, вытряхивая на пол проклятый конверт, рву бумагу – снимок и бумажка с адресами.
Слишком темно, ни хрена не вижу!
Я не слышал, как он встал и подошел к выключателю, но инстинктивное движение, реакцию на вспыхнувший свет, сдержать смог.
А вот свистящий вдох сквозь зубы уже сам по себе как-то вышел.
Твою мать… А я, оказывается, фотогеничный.
Спинным мозгом чувствую движение. Беззвучное, скользящее. Он не ходит, мой Улькиорра - он рассекает своим тонким телом воздух.
Улькиорра… Ты сможешь?
Щелчок предохранителя бьет по натянутым нервам.
Идиот. Чего я жду?!
Передо мной со стуком падает полная обойма. Следом – тонкие пальцы вкладывают в мою ладонь холодную рукоять «тауруса». Смысл жеста не доходит. Помогает спокойный, негромкий голос, сейчас отчего-то кажущийся совсем незнакомым:
- В патроннике один патрон.
В тупом оцепенении смотрю на пистолет. Красивая модель. Светлая, почти белая сталь затвора резким контрастом с темной рукояткой. Его пистолет. Это как распятие для священника.
Доходит медленно. Откладываю оружие, переворачиваю снимок глянцем вниз…

***

- Мать твою, Улькиорра! Да что ж ты за отморозок такой?!! Тебя же грохнут! – разносятся оглушительные вопли по полупустой квартире, одной из сотен таких же полупустых, необжитых квартир по всему миру.
- Хорошо. В следующий раз проявлю профессионализм, - невозмутимо отвечает мелодичный голос, по которому очень сложно догадаться, что его обладатель усилием воли давит улыбку.
Высокий, худощавый мужчина с растрепанными волосами броского, голубого цвета бросает разъяренные взгляды на тонкокостного, черноволосого юношу, обшаривая карманы разбросанной по коридору одежды в поисках сигарет. Брюнет наблюдает за ним, сидя под стеночкой, с выражением скучающего любопытства на красивом лице. На самом деле они ровесники, но очень светлая, гладкая кожа позволяет Улькиорре Шиферу выглядеть намного моложе, что нередко вводит в заблуждение. Никому и в голову не пришло бы, что это утонченное, спокойное лицо принадлежит наемному убийце.
Наконец, Джагерджек с победоносным видом обнаруживает смятую пачку в заднем кармане брюк и лишь закурив, возвращается к недосказанной мысли:
- Ты – самый отмороженный придурок, каких я знал! – заключает он.
- Я не совсем понимаю, что именно тебя так разозлило?
- Ты мне вообще собирался сказать?!
- Говорю сейчас.
- Ты!.. Ах, ты!..
Исчерпав аргументы, он сгреб любовника в охапку и направился к единственному предмету мебели во всей квартире – огромной двуспальной кровати, оставляя перевернутый снимок лежать на полу рядом с ворохом одежды. На обратной стороне снимка, острым, красивым почерком было написано: «Отклонено».
Об одном Шифер умолчал – заказ был уже не первым. Но ведь сегодня они оба живы? Живы. Когда наступит завтра, тогда о нем и подумаем.

Вопрос: Итак, вердикт?

1. Шозобред?		7	(16.28%)
2. Мило)))		13	(30.23%)
3. Нипанятна...		2	(4.65%)
4. Отлично!		18	(41.86%)
5. Отвратительно(((		3	(6.98%)
Всего:		43

@темы: Улькиорра Шиффер, ангст, R, Фанфики, Гриммджо Джаггерджек

---

Уставшие мальчики)

[Oriental_Lady]

Прошу прощения, голосование прилагается)

Вопрос: Нравится?

1. Да		16	(36.36%)
2. Нет		28	(63.64%)
Всего:		44

@музыка: Бока "Облака" 0_0

@темы: Ишида Урюу, юмор, Кучики Бьякуя, Фанарт, Айясегава Юмичика, Куросаки Ичиго

---

[Lazy Rat]

Название: Выбор
Автор: Lazy Rat
Фандом: Блич
Жанр: драббл, ангст
Аннотация: постканон
Предупреждения: десфик
Дисклеймер: персонаж принадлежит его создателю.

Они пришли сюда сами, сделали выбор, согласились.
Остатки десятки, меньше половины.
Им позволили. Официально это называлось - предложили компромисс, проявили милосердие. А на самом деле, четко дали понять - вы ничто, вас даже опасаться не стоит. Позволив существовать, унизили жалостью.
Кто станет бояться того, кого пожалел? Но можно возненавидеть того, кто пожалел тебя.
И он ненавидел. Каждый день, каждый час своего существования. Бессмысленного существования. Но он тоже сделал этот выбор. И выбрал ненависть и надежду на месть, вместо смерти.

Они выбрали существование. Выбрали унижение и клеймо, сами вошли в свои клетки. Тесные клетки новых тел.
Но кто знал, что это будет ежедневная, ежечасная смерть. Медленное умирание в тесной духоте, без надежды, без возможности отомстить.
Предрассветные сумерки. Крыша высотки. Темный город раскинулся внизу, а над ним лишь небо.
Он прикоснулся ладонью к своей груди, даже сквозь ткань чувствуя ограничивающую силу печать, заменившую четверку. Казалось, что линии печати жгут ладонь. Сорвать... освободиться, хоть на мгновение стать собой и ощутить ветер расправленными крыльями.

Он стоит на самом краю крыши, чуть покачиваясь под резкими порывами ветра. Рассвет, тонкая полоса на горизонте.
Выйти из клетки. Это оказывается неожиданно легко.
Рассвет разгорается.
Печать горит под тонкими пальцами. Уже не долго, клубок заклинания почти распутан. Только бы успеть.
Вздох. Как стало легко.
Зарево рассвета полыхает огнем.
- Сковывай, Мурсьелаго, - последний раз.
Развернуть крылья и упасть в рассвет.
Полет, почти забытое чувство, ветер в лицо, восходящие потоки режут кожу, как сотни лезвий, обжигают...
Полет.
Огненный комок летит вниз. С треском сгорают черные крылья.
Последний полет.

На асфальт, медленно кружась, опустилось облачко искр.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		15	(53.57%)
2. Нет		8	(28.57%)
3. Не стал читать		5	(17.86%)
Всего:		28

@темы: драбблы, Улькиорра Шиффер, ангст, Фанфики

---

аватары

[Ashief Pi]

12 штук, все 120 на 120
1 2 3

сюды

www.diary.ru/~Shraa/p64830844.htm

Вопрос: Нрава?

1. Твари дальше		13	(61.9%)
2. Еще немного, и будет хорошо		4	(19.05%)
3. Можно и лучше		4	(19.05%)
Всего:		21

---

Два драббла

[Jenny. Ien]

ПЛЕННИЦА
Автор: Jenny
Бета:  [kitsune]
Фэндом: Bleach
Персонажи: Улькиорра, Орихиме
Рейтинг: G
Жанр: ангстовый драббл
Статус: закончен
Дисклеймер: герои принадлежат создателям аниме, я над ними только издеваюсь.

Ледяные глаза. У него совершенно ледяные глаза. Странно. Ей всегда казалось, что зеленый - теплый цвет. Но у него - нездешние ледяные глаза. И зеленые полоски по щекам, придающие лицу выражение усталости и беспомощности, не могут сгладить этой льдистой холодности.
Он говорит злые страшные вещи. Злые страшные вещи, которые никак, никогда, ни в коем случае, не могут быть правдой. Она слушает его сухой равнодушный голос, порочащий имена ее друзей, не достойный называть имена ее друзей!, и ей впервые кажется, что ненависть - это черная змея, клубком свивающаяся в груди.
Они умрут? Они все умрут? Из-за нее они все умрут?
Ей кажется, что он улыбается, хотя его лицо практически лишено мимики.
А еще ей кажется, что два шага, разделяющие их, это целая стена.
Он говорит, что на ее месте радовался бы смерти этих слабаков. Что слабые не достойный жить.
Она знает, что она - слабая. Что она - всего лишь попавшая в ловушку слабая женщина. Что она - всего лишь женщина... которой дана сила, равная силе богов.
Она не пользуется ей. Она просто делает шаг и наотмашь бьет его по бледной щеке с нарисованной полоской слез. Бьет, не думая о том, что этот арранкар намного сильнее ее. Бьет, не думая о том, что ему ничего не стоит убить ее.
Она не вкладывает в этот удар ничего, кроме ненависти. Но ее одной - достаточно.
Она замечает, как сужаются от секундного удивления его острые зрачки и сжимается, ожидая ответного удара. Но он не бьет. Только бросает в лицо ничего не значащие слова и уходит.
А она - плачет.

АРРАНКАР
Автор: Jenny
Бета:  [kitsune]
Фэндом: Bleach
Персонажи: Орихиме, Гриммджоу
Рейтинг: G
Жанр: ангстовый драббл
Статус: закончен
Дисклеймер: герои принадлежат создателям аниме, я над ними только издеваюсь.

Когда с грохотом рушится стена, и в оседающей пыли она видит его силуэт, ей кажется, что сердце пропускает удар. И не потому, что она ощущает по отношению к нему что-то кроме страха. Просто сейчас этот арранкар означает спасение. Хотя она, конечно, не называет вещи своими именами, предпочитая прятаться за оправданиями и улыбками.
- Гриммджо, - выдыхают девушки-арранкарки, только что в кровь разбивавшие ее лицо.
А он – смеется. И убивает. Спокойно, без жалости и сожаления, даже не задумываясь о том, каково ей – смотреть на это.
Наверное, она ждала чего-то подобного. Ждала спасителя. Ей кажется даже правильным, что пришел за ней Гриммджо, а не Улькиорра. Рядом с ее охранником Сеста Эспада выглядит… живым. Это пугает и завораживает. А еще – позволяет довериться этому грубоватому парню с яркими синими волосами.
А потом она вздрагивает, когда понимает, что он пришел сюда убивать.
- Айзен-сама ради вас и пальцем не пошевелит, - усмехается Гриммджо, уродуя арранкарок своим смертоносным Серо.
Ей нет дела до Айзена-самы. Ей все равно, какие планы строит нынешний Владыка Уэко Мундо. И ей безразлично, за что борется каждый из арранкаров. Она просто не хочет, чтобы кто-то умирал у нее на глазах.
- Перестань! – она бросается к Гриммджо, не задумываясь о том, насколько он может быть опасен для нее. Обнимает за талию и прижимается лицом к в мгновение окаменевшей спине, - пожалуйста, перестань… пожалуйста…
Он отталкивает ее после секундного замешательства и, резко развернувшись, смотрит в лицо. А потом грубо дергает за плечи.
- Вылечи свои раны. Немедленно, - у него хриплый, надтреснутый голос с нескрываемой яростью и глубоко спрятанным недоумением.
Она вырывается из его рук и, коснувшись заколок, раскрывает над мертвой арранкаркой купол желтой исцеляющей силы. Ей кажется отчаянно несправедливым, что ее сила на ощупь – как стена дождя. Чуть шершавая, отдающая легкой прохладой и искристым током. А ей так хочется тепла.
И больше всего ей хочется, чтобы угрюмый парень с ослепительно-синими глазами подошел и обнял ее за плечи. Чтобы стало хоть чуть-чуть теплее.
Но он только бросает ничего не значащее «пошли» и связывает ее руки крепкой веревкой.
А Иноуэ Орихиме закрывает глаза, чтобы не заплакать.

Вопрос: Понравилось?

1. Только первый		4	(11.43%)
2. Только второй		2	(5.71%)
3. Оба понравились		23	(65.71%)
4. Оба не понравились		6	(17.14%)
Всего:		35

@темы: драбблы, Улькиорра Шиффер, G, Гриммджо Джаггерджек, Иноэ Орихиме

---

хулиганство самое натуральное :))

[Ора_Изуру]

рискну здововьем своим и общественности немного поиздеваться над любимыми персонажами
Предупреждение: Капсы принадлежат создателям сериала; девизы, в основном, - фирме "экспедиция", от меня - только сомнительное чувство юмора.

Вопрос: ну как?

1. хорошо		63	(75%)
2. плохо		8	(9.52%)
3. что это было? О_о		13	(15.48%)
Всего:		84

@темы: коллажи, стеб, юмор

---

[Savanja]

Название: Затишье перед...
Автор: Savanja
Бета: Hisanata
Фандом: Bleach
Жанр: флаффа, ангста и юмора -- по капле, а вообще джен)
Персонажи/пейринги: Айзен, Гин, Кира, намёки на Гин/Кира очень лёгкие
Таймлайн: Гин ещё лейтенант.
Рейтинг: G-PG
Дисклеймер: всё по праву принадлежит Кубо
Предупреждения: ООС по желанию)
От автора: написано давно, приведено в более-менее приличный вид недавно. Тема не новая, но после пересмотра флешбековых серий про Академию уж очень захотелось попробовать описать всё это с точки зрения противоположной стороны.

читать?

-- Скучно... Сегодня ужасно скучно, знаете ли, капитан...
Ичимару Гин, лейтенант пятого отряда Готей, сидел, развалившись, за своим письменным столом в штаб-квартире этого самого отряда и совершенно не находил себе занятия.
-- Скучно-о, -- ещё раз протянул Гин, ожидая реакции начальства. Капитан Айзен на мгновение оторвался от бумаг -- тех самых бумаг, которые Ичимару должен был в данный момент заполнять, поправил очки и ласково улыбнулся.
-- Тебе ли не знать, что затишье случается только перед бурей, Гин?
-- Интересно, сколько же оно продлится, в таком случае... -- сказав это в сторону, но достаточно громко, чтобы капитан смог расслышать, Ичимару с деланным интересом принялся изучать лист, случайно выбранный из кипы бумаг, коими был завален весь его стол. Не найдя в ней ничего, стоящего его драгоценного внимания, он даже улыбаться на секунду перестал...
-- Уже сегодня вечером для тебя найдётся подходящее занятие, Гин. Обещаю, скучать не придётся.
Айзен снова поправил очки и, казалось, с головой окунулся в бумажную работу. Несмотря ни на что, дела отряда должны быть в полном порядке: во-первых, чтобы не возникало лишних подозрений, а во-вторых... Во-вторых Айзен просто привык к порядку и к тому, что кроме него этот самый порядок поддерживать некому. Безалаберность -- верный спутник гениальности. Это правило работало, к сожалению, в подавляющем большинстве случаев, и Гин был вопиющим тому подтверждением. Но ничего, сегодняшняя "буря" не только развлечёт Ичимару, но и поможет разрешить некоторые немаловажные вопросы, связанные в том числе и с порядком...

---

Ичимару Гин был в курсе всех дел своего капитана: знал он и то, что должно произойти сегодня вечером. Жизнь при полном отсутствии сюрпризов определённо теряла некоторую яркость, но что ж поделаешь -- за всё надо платить, и сюрпризы были платой за совокупность любопытства с умением без особого труда добывать любую информацию.
Вечернее шоу обещало быть довольно интересным, но, впрочем, ничего сверхъестественного не предполагало -- очередной эксперимент Айзена Соске с использованием недавно выведенной разновидности гигантских Пустых. Эти чудовища, в отличие от всех предыдущих модификаций, могли полностью скрывать свою духовную силу. Всё это было бы безумно скучно, если бы не одно "но" -- опыт ставился не над самими Пустыми, а над студентами Академии Шинигами, на которых эти самые Пустые нападут во время тренировки в Генсее. На помощь бедолагам подоспеют, конечно же, именно они с капитаном, а целью эксперимента будет выбрать из выживших подопытных, если таковые, конечно, останутся, по одному и воспитать себе преданных лейтенантов на будущее. В общем, зрелище предстояло довольно забавное... Если задуматься, Айзен Соске и правда очень хороший экспериментатор: ведь нет лучшего способа проверить навыки Шинигами, чем столкнуть его с непосильным противником, и нет лучшего способа привязать к себе подчинённого, чем спасти его от неминуемой гибели...
Гин с деловитым видом зарылся в документы -- теперь главное дождаться вечера, не заснуть и не умереть от скуки.

---

Долгожданный сигнал тревоги прозвучал чуть раньше, чем предполагалось. Гин моментально оживился, и они с капитаном поспешили на общий сбор. Вопрос, кого посылать на помощь студентам, был решён очень быстро: подействовала проникновенная речь Айзена о том, что они с Ичимару недавно посещали Академию и, как никто другой, хотят спасти несчастных детей. Вызвавшийся было Укитаке, услышав доводы капитана пятого отряда, тотчас же ему уступил. Гин лишь стоял в стороне и улыбался -- всё-таки он никогда не умел столь искренне лгать...
Ворота в Генсей открыли даже быстрее, чем обычно, тратить время на наложение ограничителей, как и предполагалось, не стали. Всего через несколько минут после окончания экстренного офицерского совещания капитан и лейтенант пятого отряда уже неслись в шунпо по опустевшим полигонам. Студенты разбежались по разным углам и старательно гасили свою духовную силу -- никто не хотел, чтобы именно его заметил Пустой. Улыбка Гина стала шире, чем обычно: кажется, капитан-таки совершил первую в своей жизни расчётную ошибку. Спасать этих трусов не было никакого толку, ведь если никто из них даже не попытался ввязаться в сражение, то не представляется никакой возможности ни судить об их умениях, ни красиво прийти на помощь...
Не успел Гин обрадоваться первому в своей жизни сюрпризу -- ошибке безупречного экспериментатора, как в самом дальнем секторе полыхнула сначала одна, а затем и сразу три духовных силы. Ичимару мельком взглянул на Айзена: уголки губ капитана слегка приподнялись, а потом лицо приобрело серьёзное и взволнованное выражение. Они резко остановились: с помощью шунпо весь полигон можно было пересечь меньше, чем за минуту, и главной задачей сейчас было определить месторасположение четверых смельчаков.
В данный момент их духовные силы были еле уловимыми -- они, кажется, пытались убежать и, по счастливой случайности, направлялись прямо навстречу командованию пятого отряда. Когда беглецы были уже совсем близко и вот-вот должны были появиться из-за поворота, послышался рёв Пустого, духовная сила опять ярко полыхнула, а её владельцы резко остановились. Не было никаких сомнений в том, что они угодили в засаду. Айзен снова улыбнулся -- удачнее всё сложиться просто не могло! Он медленным шагом направился в том направлении, откуда доносился рёв, и Гин неспеша последовал за капитаном -- теперь торопиться было некуда, ведь Пустые, по крайней мере те их виды, которые вывел капитан, никогда не убивают свою жертву мгновенно. Сейчас самым правильным решением будет выждать несколько минут, пока попавшие в ловушку студенты не отчаются окончательно, ведь именно перед смертью люди, как известно, зачастую демонстрируют себя во всей красе...

---

Когда они с капитаном завернули за угол, сложившаяся ситуация была более чем критической: около двух десятков громадных Пустых обступили троих юношей и одну девушку. Студенты стояли спиной к спине и всё ещё готовы были бороться, хотя шансов у них, очевидно, не было никаких. Гин слегка поморщился: храбрые наглецы... Не такого он хотел себе лейтенанта, совсем не такого... Такие юнцы скучны, как выеденное яйцо, они быстро надоедают и уж точно никогда не смогут его удивить. Из них не выйдет даже достойной игрушки, не то, что лейтенанта... Ряд Пустых дрогнул -- это выдернуло Гина из размышлений, надо было действовать. Ичимару выступил вперёд, обнажил Шинсо, вытянул руку, приготовился... И именно в этот момент, за секунду до того, как сталь блеснула, пронзая ночные сумерки, один из студентов не выдержал, и полигон огласил вопль -- страшный, душераздирающий крик, один из тех, что вырываются из груди сами, без разрешения, один из тех, что содержат всё отчаянье, страх и нежелание умирать -- все те эмоции, которые в Готее принято усердно скрывать, зарывать как можно глубже и никогда не показывать...
-- Икоросе, Шинсо!
Копьё пронзило Пустого, стоявшего ближе всех к кричавшему юноше.
-- Простите за задержку, мы прибыли...
Капитан Айзен был в своём репертуаре...

---

Дальше всё происходило очень быстро: Пустые падали замертво один за другим. Восторженные, но немного испуганные взгляды учеников были полностью прикованы к руководству пятого отряда, они всё ещё не могли поверить в своё чудесное спасение...
Как только с Пустыми было покончено, Айзен подошёл к девушке, как всегда ласково улыбнулся, и начал разговор. Гин ухмыльнулся: значит, капитан уже нашёл ему замену... Впору было расстроиться, что это произошло так быстро. Ичимару окинул взглядом оставшихся: Хисаги беседовал с красноволосым юношей, а заинтересовавший Гина блондин стоял чуть поодаль и, похоже, не замечал ничего вокруг. Вот именно то, что надо: идеальная игрушка, и, кто знает... может из него и правда получится хороший лейтенант? Гин подошёл к юноше.
-- И как тебя зовут, м?
Блондин дёрнулся, так, как будто только что очнулся ото сна. От очень глубокого, надо сказать, сна... Но широкая улыбка окликнувшего, кажется, подействовала на него ободряюще, а увидев лейтенантский шеврон на плече собеседника, он и вовсе вытянулся в струнку.
-- Кира Изуру, позвольте выразить вам глубочайшую благо...
Но дальнейшее Гина, кажется, не интересовало вовсе...
-- Значит, И-зуу-ру, так?
Ичимару произнёс имя, растягивая, будто пробуя на вкус каждый звук. Что-то подсказывало, что совсем скоро ему не придётся скучать... Но даже Гин тогда не подозревал, что именно этот юноша привнесёт в его жизнь такое множество сладких и столь желанных до этого неожиданностей.

Вопрос: Понравилось?)

1. Да		10	(45.45%)
2. Нет		3	(13.64%)
3. Ни то, ни сё...		9	(40.91%)
Всего:		22

@темы: Ичимару Гин, джен, Кира Изуру, PG, G, Фанфики, Айзен Соске

---

[не валяй дурака, Ваймс]

Bleach [14] 100x100
Bleach Musical [13] 100x100
One Piece [12] 120x120
Other [6] 120x120

Take it

Вопрос: Нравится?

1. Да		6	(66.67%)
2. Нет		3	(33.33%)
Всего:		9

@темы: Юзерпики

---

[Leyana]

Открылось дружественное сообщество, посвященное Ноиторе и Тесле.
Оно пока маленькое, и я предлагаю это побыстрей исправить.

@темы: Тесла, Реклама, Нойтора Джируга

---

Поправка в правилах

[chem-Bleach]

Уважаемые сообщники, обращаю ваше внимание, что в пункт 3 правил для участников внесено дополнение.
При размещении материалов собственного авторства (особенно, если Вы публикуетесь или собираетесь публиковаться не один раз) допустимо проставить в темах свой ник. Это не является обязательным условием. Уже существующие записи будут поправлены по желанию авторов, поэтому просьба отметиться здесь, если такая система будет Вам удобна.

@темы: Административное

---

[Блудный Маршал]

Название: *не придумалось*
Автор:  [KpLt] Schu von Reineke
Персонажи/Пары: Ичимару/Мацумото, Кира
Рейтинг: ПэЖэ разнообразия ради
Жанр: зарисовко, йумор
Дисклеймер: Everything belоngs to Kubo-kami-sama, мой только бред.
Предупреждение: возможно ООС

Посвящается)))


Рангику боится темноты. Ничего не может с этим поделать – и ложащийся обычно заметно раньше Гин зажигает свечку перед тем, как развернуть широкий футон.
Зато засыпает она почти сразу, носом в подушку. Гин приоткрывает один глаз, он-то уснет еще нескоро, и медленно поправляет одеяло на плечах женщины. Потом еще долго вертится с боку на бок, молча клянет футон и подушку, приоткрытые своими же руками ставни, звезды на небе и клены возле дома – бессонница. Наконец засыпает, подобрав одну ногу к груди и вытянув вторую, так, что пальцы соприкасаются с пятками Рангику.

Просыпается он мгновенно. Иногда уже в движении, садясь на постели. Собирается, смазанно шурша тканью и практически бесшумно уходит.
Оборачивается на пороге:
- Спи спокойно.
И исчезает.

Рангику окончательно проснется часа через полтора, вдоволь позевает и двинется на службу только тщательно приведя себя в порядок.

И весь день будет тихо посмеиваться, в красках представляя себе сценки в канцелярии 3го:

- Тайчо, а где ваша хаори?
- Моя хаори? Аканна~а, моя хаори… забыл.

- Тайчо, а где ваша печать?
- И~зу~ру, а почему ты меня спрашиваешь, где моя печать? Да, забыл.

- И~зу… отбой тревоги. Склероз, проклятый склероз.

- Тайчо, вы в следующий раз зампакто забудете…
- Никогда! Верно, Шинсо?.. Шинсо?...

Вопрос: Ну как?

1. Угу		39	(81.25%)
2. Не угу		5	(10.42%)
3. Ниасилил		4	(8.33%)
Всего:		48

@темы: драбблы, Ичимару Гин, юмор, Кира Изуру, PG, [KpLt] Schu von Reineke, Мацумото Рангику

---

[Jasherk]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[не валяй дурака, Ваймс]

Wallpaper
2000x1150

Спойлеры последних глав, поэтому под катом

must see

IchigoxOrihime - last chap. by ~Orange-king on deviantART

@темы: коллажи, Улькиорра Шиффер, Куросаки Ичиго, Разное, Иноэ Орихиме