I feel my blood rushing through my body. Yes, this is it, the feeling, it's coming back to me! The sensation of killing! The doom and darkness... The dark streets, they're calling me. Calling me to the ultimate ring!
Название: Слово о полку смертобогове
Автор: Glo Xinia
Переводчик -
Бета -
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Рукия, Ичиго, Бьякуя
Жанр: Слово, сказание, агиография.
Краткое содержание: Зачастую совпадает с первой серией аниме Bleach
Дисклеймер: если кто перепостит, то пусть после этого пошлёт мне умайл со ссылкой~
Предупреждение: фик написан на русском языке, с частым использованием приёма стилизации под древнерусский, в том числе и через использование устаревших способов склонения и спряжения, архаизмов, диалектных новообразований, слов которые придумал автор, и просторечий. Пунктуация отлична от современных норм для передачи особого "сказового" тона своевременной расстановкой пауз.
Лубок Первый
Не лепо ли ны бяшет, братие, начати старыми словесы трудных повестий о полку смертобогове, о боярине статном, Клубнике, о мече его Яроврате, да иже с ним о подрузе его сердечной, Рукавичке Гнилодревовне!
Начати же ся той песни по былинам сего времени, в краю японском, Христа не знающем. Живёт там люд низкорослый, в домах треугольных, да в небоскрёбах чудных. Молятся они идолищам поганым, да палками жрут рыбу сыру, огня не знающу. А что не верят в Христа-бога, язычники клятые, так и ниспосылает им Господь наш казни всякие. И глаза-то у них не так широки как у дворян наших, а то и не как у смерда последняго, в навозе живущаго. И землицы у них мало. Вот Русь — край широкой, лесами обильный, да полями многими. А у них острова всё, землицы пядь. Вот и ютятся в башнях вавилонских своих, нечистых, живые лубки малюют, анимэ называемые, да в забавы электрические балуются.
Но третья напасть на край японский за презрение веры православной ниспосланая та всех разом страшнее. Кара им за хулу, да попрание церкви святой страшная дадена! Бо души их, от тела отставши по смерти не возносятся, как у христиан правоверных, а по земле бродят, неприкаянные. А коли долго скит их длится, да не найдут они себе путь во геенну огненную, где всякому японцу место, приходит по их живот чёрт поганый, пустотелом называемый! Ой и разны обличья у чёртей тех, да все как одно страшные! Зубы что сабли казацкие, головы аки бочка с мёд-хмелем на царском застолье! Цапают они души японские, как волцы поганые, да в жилище своё смердячее утаскивают! Туда, где пустыня куда ни глянь, и деревья стоят голые, будто столбы соляные.
Но милостив Господь христианский, как деды наши говаривали: коли дверь закрыл тебе, так ставенку хоть одну в избе, да и без замочка оставит. Бо есть над краем японским мир другой, светлый, Собором Духовным зовущийся. И сиживают в нём дружины вечные. Три на десять всего дружин тех, да одна другой краше. И служат в них всё ратники мудрые да могучие. Смертобогами их кличут. Они-то души японские, грешные, от чудовищ-пустотелов и обороняют, сабельками своими булатными! Да в городище, Руконград называемом, поселяют, чтоб жили они там жизнью новой, да ошибки свои поправляли.
Вот выходит из хором дружины шестой смертобог Бьякуслав Гнилодрев — лицом бел, щеками румян, в кокошнике на боку головы, что кудри его смольные укладывает благородно. В лапотки берестяные ноженьки его обуты. А на телесах рубаха льнаная, покрою заморского. Смотрит на владенья свои. Да думку тяжкую думает. Всё пустотелам неймётся. Всё души некрещеные пожрать хотят. Устали дружины, отдыху требуют. Кого бы послать на подвиг ратный?..
- Рукавичка, уж не спишь ли? - Кличет Бьякуслав, думку додумав, сестрицу свою. Хороша сестрица, на все руки мастерица! Волосы на головушке её лежат смоляные, как у братца, густые. С виду желудя шляпку напоминающие. Все добры молодцы мимо ходят, да заглядываются. Только не подпускает их к себе Рукавичка. Не велено законом дедовским.
- Тут, братец! Тут я, ненаглядный! - Рукавичка отзывается. Выходит из хором своих, перед братом становится.
- Полно тебе, Рукавичка, дома сиживать. Вот что говорить тебе брат твой хочет. Отправляйся же и ты делу смертобогову служить — рубить пустотелов окаянных! - Бьякуслав бает. Видел он ибо, как ночами она сиживала у оконца, зорьки считала. Скучно ей в мире смертобоговом. Битвы хочется сердцу молодому!
- Да, брат! Будет твоим словам исполнение, да роду Гнилодревов слава! - Отвечает сестрица Бьякуславова, а сама счастьем так и светится.
Сказано — сделано. Вот и спешит уж дева воинственная в стан врага — в Японию грешную. Да чует ещё на подходе своём что не зря весь путь проделывала. Говорилка её волшебная песню тревожную заводит. О враге близком предупреждает. Спускается Рукавичка с небес, да в город японский, небольшой. Говорилка как с ума сошла — воет, пищит, лебедицей подстреленной завывает.
- Стало быть рядом враг людской! - Смекает девица, на саблю свою руцы наложивши. Только вот беда - глядит кругом, ходит по улицам мощёным, среди людей невидимая, а враг как сквозь землю канул! Что же так? Неужто поломалася говорилка завороженая? Неужто не быть битве славной? Такую думку Рукавичка Гнилодревовна думает. Да сама не сдается — всё идёт по тропе, силою нечистого духа устланой. Да по краям поглядывает. Тут нет пустотела. Да и тут. А здесь — гля — и вовсе хорома японская, крышею глиняной покрытая. Уж не влез ли бес поганый в жилище человечье!? Хоть звучит как брехня, да проверить надо. Вот и лезет Рукавичка Гнилодревовна по карнизику отвесному, ручками за каменья цепляючись. Вот в окно открытое проникает аки тать, а сама про себя думает: верно дело что тут пустотел притаился! Никогда ещё говорилка моя так не стенала!
Но что же видит смертобожица младая? Японец перед ней стоит, глаза вытаращивши. Рыж как ведьма, ротище раскрыл с перепугу.
- Ты чьих будешь, девица? - Язычник рыжий вопрошает. - И почто в хоромы боярина Клубники влезла!?
- Вот те на... - Рукавичка удивляется. - Человече бысть, да смертобогове чары невидимые зраком своим нечистым проницает!
- Ужель видишь меня, холоп!?
- Холопица сама еси! - Воплит рыжевлас. - Как с боярином говорить смеешь, да отсохни твой язык поганый!? Али вурдалак ты цепной, каких я на дню по три раза вижу!?
- Вурдалак? - Рукавичка про себя смекает. - Да неужто холопче японский духов мертвецких видеть может, какие от всех людей сокрыты!? Бысть беде коли водятся такие как этот рыжевлас на пути смертобоговом... Лучше путы наложу на него. А то придёт пустотел, так и вовсе с ума посходит рыжевлас чёртов! - Вот поднимает Рукавичка Гнилодревна перст свой белый. Про себя молитву православную бормочет: «Свяжись холоп, именем Господним приказываю. Яровратом нарекаемый пресвятой Болеслав, паки поклонения снидающий, повяжи пустобреха силой креста пресвятого, Аминь!». Тут и валится рыжевлас наземь как берёзка подпиленная, золотой нитью по рукам и ногам скрепленный.
- Ты что вытворяешь, гадина!? - Только и прорычал боярин. А тут вдруг как задрожит домина его! Как забренчат оконца хрустальные! Паче грома гремит, всё дрожмя дрожит, ходуном ходит!
- Пустотел окаянный... - Рукавичка смекает.
- Какой такой пустотел? Что брехать вздумала, блудница? Отпусти немедля! - Рвётся-бьётся добрый молодец Клубника, путы волшебные разорвать старается. Рукавичка его не слушает — в оконце глядит. А в оконце — вот он — дух страшенный, чудовище проклятое. Зубами клацает — нашел к смертобожице дорожку.
- Рыжий сей душ видеть может. По его живот стало быть и явился пустотел! - Рукавичка говорит. - Схоронить боярина сего надо, не то повредит его враг окаянный!
Только глядит девица — а Клубника сам уж от ворожбы её освободился, стоит-сопит злой как чёрт.
- Спаси и сохрани... Ты как распутался!?
- Не по силам ворожбе окаянной боярина Клубнику спутать! - Горделиво молодец ответ даёт. - А что на меня нечисть ту зубастую навела, этого я тебе вовек не спущу!
Лубок Второй
- Это я-то навела, сын коровий!? - Рукавичка воплит. - Да я тебе голову поотрываю как этого гада порублю!
- Ну нет! Сам я с ним разберусь! Куда ты такая хворая, ломкая, в бой с супостатом полезешь коль верно говоришь что не сама привела? - Рыжевлас Клубника отвечает, да из ларца златого что под палатями схоронен, кадило изымает, и святой воды склянку.
- Это ж откуда у язычника нерусского кадило в доме? - Дивится Рукавичка.
- А оттуда что по батюшке я православный! - Клубника отвечает, боярин расписной, да шасть в оконце!
- Ну дурак! Ну дурак! - Кричит смертобожица. И смотреть ей страшно. Да зря страшно-то! Вот уж подбежал Клубника-боярин к чудищу-пустотелу, перекрестился, через плечо три раза сплюнул, да как вдарит ему кадилом по горбу! Ревёт чудище, пятится. Эка невидаль — чтобы человек простой, да без шашки волшебной, так твари зарядил! Да и не раз зарядил-то! Только отпрянул пустотел, а Клубника уже во всю его святою водицей кропит, да «Отче наш» почитывает.
- Брысь нечистый, от дома боярского! - Кричит рыжевлас грозный. Увидав то, Рукавичка сама на улицу выбегает, с мечом наготове. Знает ибо, что пустотела как ни кропи, а пока маску его костяную особым клинком не порубишь — не умрёт никак. Добью, думает, медаль братец выдаст. Но пустотел её как увидел, так и оживился сразу, силушки набавил.
- Что се вижу? - Говорит голосом страшным. - Хотел парубка сего отведать, силушкой его духовной полакомиться, а с ним ещё и смертобожица прибегла?..
И верно или перепугался, или ещё что с ним сталось, да только рубанул он Клубнику лапой своей страшной, так что тот темечком самым стену бетонную пробуравил! Ревёт пустотел — победе своей радуется — а сам уже на Рукавичку зрак свой перит. Слюни голодные пускает.
- Ах ты чудище, боярина поранил! - Злится девица красная. Заклятье для врага готовит. - Хадославие три да три по десять, во имя Христа-бога, Сокацуй! - И слетает с перста девичьего всполох пламени разумного: во вражину летит. Да что же происходит-то? Ох не валится тварь, ох не мрёт! Увернулся пустотел от Рукавички, да горбом своим шипастым так ей вдарил, что она следом за Клубникой, стены крушить полетела. Причёскою своею желудеобразной. Вот лежат оба в развалинах, рученьками белыми пошевелить не могут.
- Бяда, ох бяда, боярин. Пожрёт нас проглот чёртов. Все чакры мне растрепал, не работает ничего. - Рукавичка кряхтит.
- Умолкла бы, ведьма... - Клубника храбрый отвечает. - Сейчас поднимусь, попробую его ещё кадилом приложить, может удерёт.
- Будет тебе глупости глаголить! Без меча смертобогова ему твоё кадило что укусы комариные!
- Так дай же меч мне!
- Не велено мечи мне раздавать... Они у нас именные. - Рукавичка отвечает. - Слыхала я правда одно...
- Что слыхала? - Клубника спрашивает, а сам гля — уж наступает пустотел на них. Трапезничать готовится.
- Слыхала былину дедовских лет. Что коли человек на меч наш самым сердцем насадится, будет ему зело силы и всякого умения, как у смертобога самого...
- Матерь Божья... - Клубника вздыхает. - Что же за оказия такая? Я уж и вечерние молитвы прочитал. Ко сну собирался грядущему. В приходе завтра в семь утра Закон Божий отвечать, потом проверочная по житиям... А тут вот-те на как! Чудище зубами клацает, да ведьма смертоубийство от сабли своей кривой предлагает!
- Уд у тебя кривой! - Кричит Рукавичка. - Мозгуй пока не поздно!
И помозговал Клубника. Мало думал. Секунду какую. И так он в конце рассудил: лучше за Христа на мече погибнуть, чем в лапах жабы срамной.
- Давай свой меч сюда, девица. - Говорит смиренно. - Решил я.
Встала тут Рукавичка из сил последних. Меч свой из ножен вынула. Встал и боярин расписной, Клубника благородный. Вздохнул себе, перекрестился. И когда уж лапы пустотеловы над головушкой его рыжевласой замаячили, телесами всеми вперёд подался, на самом острие сердечком и очутился.
Грохотнуло тут всё, молниями зашлось! Ветер задул страшный, пыль поднял. Отштанулся пустотел, рожу страшную скорчил. А как разошелся туман спасительный — оказалось не умер Клубника. Над телом своим же стоит, а всё одно живой, и не чувствует себя никак иначе. Только на теле его мощном фофудья теперь чёрная, монашья, а в руке будто тяжесть какая-то непомерная. Глядит Клубника, дивится — меч у него там, в кулаке рукоятка зажата. Да ещё огромный какой! Пуда на три.
- Все силы мои выпил, упырь... Не оплошай уж... - Рукавичка так прокряхтела, и на бок сразу завалилась.
А Клубника встал над её телом — от супостата закрывает. Машет на него сабелькой своей новенькой. Да из сабельки вдруг как голос какой-то...
- Ну здравствуй, парубок. - Голос тот вещает.
- Что? Кто со мной говорить задумал!? - Кричит Клубника перепуганый.
- Да я и вздумал... Меч я твой. - Отвечает голос.
- Говорящий-то? Не поверю!
- Да уж поверь. Лунорезом меня зовут, Яровратовичем. И пришел я тебе служить, коли сделался ты смертобогом.
- Служить? - Клубника смекает. - Ну, раз так то гроб готовь, пустотел нечистый! Лунорез Яровратыч, поруби мне эту гадину на ленточки малые!
- Будет сделано, владыко. - Меч отвечает.
Тут и бросился Клубника на пустотела. Злой, как зверь сам. Орёт, по-матушке ругается — только и может пустотел что уворачиваться.
- Защитите меня, братья пустые! - Взмолилось чудовище. - Отыскался богатырь на рогатую мою головушку!
Но никто ему не помог. А Клубника как подпрыгнул! Как в воздухе вокруг себя оборотился! Да как грянул лезвием острым прямиком на маску чудища сатанинского!
Раскололась маска. Взревел пустой. Землю стал царапать когтищами, слюну пускать ядовитую. Упал наконец, да и издох.
Опустился после того Клубника на корты. Отдышаться молодцу захотелося. Глядит — а тело его всё ещё на земле валяется. Прямиком подле Рукавички. Грустно тут стало боярину, кручинно. Как же так — думает — умер я? Что батюшка скажет? Кто сестриц замуж выдавать будет? Кто в приход завтра придёт урок отвечать? И заплакал рыжевлас, пригорюнился.
- Дурень ты. Влезь в тело своё просто, и не будет с тобой ничего. - Бормочет с земли Рукавичка в сознание пришедшая.
Не поверил Клубника слову ведьмину. Да всё же встал-поднялся, к телу своему подошел... и как одежу какую, обратно его на дух свой, в фофудье красивой, натянул!
- То-то же. - Гнилодревовна улыбается. - Теперь пока силушку свою не восстановлю, будешь ты за меня бесов из города свово гонять. Душ цепных в Собор Духовный отсылать.
- Лиха беда-начало... - Клубника вздыхает. - А как же я теперь обратно из тела своего вылезу? Уж не на меч ли твой каждый раз напрыгивать?
- Вот охальник... - Челодланит Рукавичка-красавица. - Будет тебе средство иное. Сласть округлая из чрева «Чаппи» - матрёшки завороженной. Знаю купца одного для дела этого: живёт тут поблизости.
- Ох беда ты, как подкралася к добру молодцу! - Клубника вздыхает горестно. - Так и быть, соглашаюсь я тебе на поможение. Идём теперь: на ночь в каморке своей тебя приючу.
Автор: Glo Xinia
Переводчик -
Бета -
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Рукия, Ичиго, Бьякуя
Жанр: Слово, сказание, агиография.
Краткое содержание: Зачастую совпадает с первой серией аниме Bleach
Дисклеймер: если кто перепостит, то пусть после этого пошлёт мне умайл со ссылкой~
Предупреждение: фик написан на русском языке, с частым использованием приёма стилизации под древнерусский, в том числе и через использование устаревших способов склонения и спряжения, архаизмов, диалектных новообразований, слов которые придумал автор, и просторечий. Пунктуация отлична от современных норм для передачи особого "сказового" тона своевременной расстановкой пауз.
Лубок Первый
Не лепо ли ны бяшет, братие, начати старыми словесы трудных повестий о полку смертобогове, о боярине статном, Клубнике, о мече его Яроврате, да иже с ним о подрузе его сердечной, Рукавичке Гнилодревовне!
Начати же ся той песни по былинам сего времени, в краю японском, Христа не знающем. Живёт там люд низкорослый, в домах треугольных, да в небоскрёбах чудных. Молятся они идолищам поганым, да палками жрут рыбу сыру, огня не знающу. А что не верят в Христа-бога, язычники клятые, так и ниспосылает им Господь наш казни всякие. И глаза-то у них не так широки как у дворян наших, а то и не как у смерда последняго, в навозе живущаго. И землицы у них мало. Вот Русь — край широкой, лесами обильный, да полями многими. А у них острова всё, землицы пядь. Вот и ютятся в башнях вавилонских своих, нечистых, живые лубки малюют, анимэ называемые, да в забавы электрические балуются.
Но третья напасть на край японский за презрение веры православной ниспосланая та всех разом страшнее. Кара им за хулу, да попрание церкви святой страшная дадена! Бо души их, от тела отставши по смерти не возносятся, как у христиан правоверных, а по земле бродят, неприкаянные. А коли долго скит их длится, да не найдут они себе путь во геенну огненную, где всякому японцу место, приходит по их живот чёрт поганый, пустотелом называемый! Ой и разны обличья у чёртей тех, да все как одно страшные! Зубы что сабли казацкие, головы аки бочка с мёд-хмелем на царском застолье! Цапают они души японские, как волцы поганые, да в жилище своё смердячее утаскивают! Туда, где пустыня куда ни глянь, и деревья стоят голые, будто столбы соляные.
Но милостив Господь христианский, как деды наши говаривали: коли дверь закрыл тебе, так ставенку хоть одну в избе, да и без замочка оставит. Бо есть над краем японским мир другой, светлый, Собором Духовным зовущийся. И сиживают в нём дружины вечные. Три на десять всего дружин тех, да одна другой краше. И служат в них всё ратники мудрые да могучие. Смертобогами их кличут. Они-то души японские, грешные, от чудовищ-пустотелов и обороняют, сабельками своими булатными! Да в городище, Руконград называемом, поселяют, чтоб жили они там жизнью новой, да ошибки свои поправляли.
Вот выходит из хором дружины шестой смертобог Бьякуслав Гнилодрев — лицом бел, щеками румян, в кокошнике на боку головы, что кудри его смольные укладывает благородно. В лапотки берестяные ноженьки его обуты. А на телесах рубаха льнаная, покрою заморского. Смотрит на владенья свои. Да думку тяжкую думает. Всё пустотелам неймётся. Всё души некрещеные пожрать хотят. Устали дружины, отдыху требуют. Кого бы послать на подвиг ратный?..
- Рукавичка, уж не спишь ли? - Кличет Бьякуслав, думку додумав, сестрицу свою. Хороша сестрица, на все руки мастерица! Волосы на головушке её лежат смоляные, как у братца, густые. С виду желудя шляпку напоминающие. Все добры молодцы мимо ходят, да заглядываются. Только не подпускает их к себе Рукавичка. Не велено законом дедовским.
- Тут, братец! Тут я, ненаглядный! - Рукавичка отзывается. Выходит из хором своих, перед братом становится.
- Полно тебе, Рукавичка, дома сиживать. Вот что говорить тебе брат твой хочет. Отправляйся же и ты делу смертобогову служить — рубить пустотелов окаянных! - Бьякуслав бает. Видел он ибо, как ночами она сиживала у оконца, зорьки считала. Скучно ей в мире смертобоговом. Битвы хочется сердцу молодому!
- Да, брат! Будет твоим словам исполнение, да роду Гнилодревов слава! - Отвечает сестрица Бьякуславова, а сама счастьем так и светится.
Сказано — сделано. Вот и спешит уж дева воинственная в стан врага — в Японию грешную. Да чует ещё на подходе своём что не зря весь путь проделывала. Говорилка её волшебная песню тревожную заводит. О враге близком предупреждает. Спускается Рукавичка с небес, да в город японский, небольшой. Говорилка как с ума сошла — воет, пищит, лебедицей подстреленной завывает.
- Стало быть рядом враг людской! - Смекает девица, на саблю свою руцы наложивши. Только вот беда - глядит кругом, ходит по улицам мощёным, среди людей невидимая, а враг как сквозь землю канул! Что же так? Неужто поломалася говорилка завороженая? Неужто не быть битве славной? Такую думку Рукавичка Гнилодревовна думает. Да сама не сдается — всё идёт по тропе, силою нечистого духа устланой. Да по краям поглядывает. Тут нет пустотела. Да и тут. А здесь — гля — и вовсе хорома японская, крышею глиняной покрытая. Уж не влез ли бес поганый в жилище человечье!? Хоть звучит как брехня, да проверить надо. Вот и лезет Рукавичка Гнилодревовна по карнизику отвесному, ручками за каменья цепляючись. Вот в окно открытое проникает аки тать, а сама про себя думает: верно дело что тут пустотел притаился! Никогда ещё говорилка моя так не стенала!
Но что же видит смертобожица младая? Японец перед ней стоит, глаза вытаращивши. Рыж как ведьма, ротище раскрыл с перепугу.
- Ты чьих будешь, девица? - Язычник рыжий вопрошает. - И почто в хоромы боярина Клубники влезла!?
- Вот те на... - Рукавичка удивляется. - Человече бысть, да смертобогове чары невидимые зраком своим нечистым проницает!
- Ужель видишь меня, холоп!?
- Холопица сама еси! - Воплит рыжевлас. - Как с боярином говорить смеешь, да отсохни твой язык поганый!? Али вурдалак ты цепной, каких я на дню по три раза вижу!?
- Вурдалак? - Рукавичка про себя смекает. - Да неужто холопче японский духов мертвецких видеть может, какие от всех людей сокрыты!? Бысть беде коли водятся такие как этот рыжевлас на пути смертобоговом... Лучше путы наложу на него. А то придёт пустотел, так и вовсе с ума посходит рыжевлас чёртов! - Вот поднимает Рукавичка Гнилодревна перст свой белый. Про себя молитву православную бормочет: «Свяжись холоп, именем Господним приказываю. Яровратом нарекаемый пресвятой Болеслав, паки поклонения снидающий, повяжи пустобреха силой креста пресвятого, Аминь!». Тут и валится рыжевлас наземь как берёзка подпиленная, золотой нитью по рукам и ногам скрепленный.
- Ты что вытворяешь, гадина!? - Только и прорычал боярин. А тут вдруг как задрожит домина его! Как забренчат оконца хрустальные! Паче грома гремит, всё дрожмя дрожит, ходуном ходит!
- Пустотел окаянный... - Рукавичка смекает.
- Какой такой пустотел? Что брехать вздумала, блудница? Отпусти немедля! - Рвётся-бьётся добрый молодец Клубника, путы волшебные разорвать старается. Рукавичка его не слушает — в оконце глядит. А в оконце — вот он — дух страшенный, чудовище проклятое. Зубами клацает — нашел к смертобожице дорожку.
- Рыжий сей душ видеть может. По его живот стало быть и явился пустотел! - Рукавичка говорит. - Схоронить боярина сего надо, не то повредит его враг окаянный!
Только глядит девица — а Клубника сам уж от ворожбы её освободился, стоит-сопит злой как чёрт.
- Спаси и сохрани... Ты как распутался!?
- Не по силам ворожбе окаянной боярина Клубнику спутать! - Горделиво молодец ответ даёт. - А что на меня нечисть ту зубастую навела, этого я тебе вовек не спущу!
Лубок Второй
- Это я-то навела, сын коровий!? - Рукавичка воплит. - Да я тебе голову поотрываю как этого гада порублю!
- Ну нет! Сам я с ним разберусь! Куда ты такая хворая, ломкая, в бой с супостатом полезешь коль верно говоришь что не сама привела? - Рыжевлас Клубника отвечает, да из ларца златого что под палатями схоронен, кадило изымает, и святой воды склянку.
- Это ж откуда у язычника нерусского кадило в доме? - Дивится Рукавичка.
- А оттуда что по батюшке я православный! - Клубника отвечает, боярин расписной, да шасть в оконце!
- Ну дурак! Ну дурак! - Кричит смертобожица. И смотреть ей страшно. Да зря страшно-то! Вот уж подбежал Клубника-боярин к чудищу-пустотелу, перекрестился, через плечо три раза сплюнул, да как вдарит ему кадилом по горбу! Ревёт чудище, пятится. Эка невидаль — чтобы человек простой, да без шашки волшебной, так твари зарядил! Да и не раз зарядил-то! Только отпрянул пустотел, а Клубника уже во всю его святою водицей кропит, да «Отче наш» почитывает.
- Брысь нечистый, от дома боярского! - Кричит рыжевлас грозный. Увидав то, Рукавичка сама на улицу выбегает, с мечом наготове. Знает ибо, что пустотела как ни кропи, а пока маску его костяную особым клинком не порубишь — не умрёт никак. Добью, думает, медаль братец выдаст. Но пустотел её как увидел, так и оживился сразу, силушки набавил.
- Что се вижу? - Говорит голосом страшным. - Хотел парубка сего отведать, силушкой его духовной полакомиться, а с ним ещё и смертобожица прибегла?..
И верно или перепугался, или ещё что с ним сталось, да только рубанул он Клубнику лапой своей страшной, так что тот темечком самым стену бетонную пробуравил! Ревёт пустотел — победе своей радуется — а сам уже на Рукавичку зрак свой перит. Слюни голодные пускает.
- Ах ты чудище, боярина поранил! - Злится девица красная. Заклятье для врага готовит. - Хадославие три да три по десять, во имя Христа-бога, Сокацуй! - И слетает с перста девичьего всполох пламени разумного: во вражину летит. Да что же происходит-то? Ох не валится тварь, ох не мрёт! Увернулся пустотел от Рукавички, да горбом своим шипастым так ей вдарил, что она следом за Клубникой, стены крушить полетела. Причёскою своею желудеобразной. Вот лежат оба в развалинах, рученьками белыми пошевелить не могут.
- Бяда, ох бяда, боярин. Пожрёт нас проглот чёртов. Все чакры мне растрепал, не работает ничего. - Рукавичка кряхтит.
- Умолкла бы, ведьма... - Клубника храбрый отвечает. - Сейчас поднимусь, попробую его ещё кадилом приложить, может удерёт.
- Будет тебе глупости глаголить! Без меча смертобогова ему твоё кадило что укусы комариные!
- Так дай же меч мне!
- Не велено мечи мне раздавать... Они у нас именные. - Рукавичка отвечает. - Слыхала я правда одно...
- Что слыхала? - Клубника спрашивает, а сам гля — уж наступает пустотел на них. Трапезничать готовится.
- Слыхала былину дедовских лет. Что коли человек на меч наш самым сердцем насадится, будет ему зело силы и всякого умения, как у смертобога самого...
- Матерь Божья... - Клубника вздыхает. - Что же за оказия такая? Я уж и вечерние молитвы прочитал. Ко сну собирался грядущему. В приходе завтра в семь утра Закон Божий отвечать, потом проверочная по житиям... А тут вот-те на как! Чудище зубами клацает, да ведьма смертоубийство от сабли своей кривой предлагает!
- Уд у тебя кривой! - Кричит Рукавичка. - Мозгуй пока не поздно!
И помозговал Клубника. Мало думал. Секунду какую. И так он в конце рассудил: лучше за Христа на мече погибнуть, чем в лапах жабы срамной.
- Давай свой меч сюда, девица. - Говорит смиренно. - Решил я.
Встала тут Рукавичка из сил последних. Меч свой из ножен вынула. Встал и боярин расписной, Клубника благородный. Вздохнул себе, перекрестился. И когда уж лапы пустотеловы над головушкой его рыжевласой замаячили, телесами всеми вперёд подался, на самом острие сердечком и очутился.
Грохотнуло тут всё, молниями зашлось! Ветер задул страшный, пыль поднял. Отштанулся пустотел, рожу страшную скорчил. А как разошелся туман спасительный — оказалось не умер Клубника. Над телом своим же стоит, а всё одно живой, и не чувствует себя никак иначе. Только на теле его мощном фофудья теперь чёрная, монашья, а в руке будто тяжесть какая-то непомерная. Глядит Клубника, дивится — меч у него там, в кулаке рукоятка зажата. Да ещё огромный какой! Пуда на три.
- Все силы мои выпил, упырь... Не оплошай уж... - Рукавичка так прокряхтела, и на бок сразу завалилась.
А Клубника встал над её телом — от супостата закрывает. Машет на него сабелькой своей новенькой. Да из сабельки вдруг как голос какой-то...
- Ну здравствуй, парубок. - Голос тот вещает.
- Что? Кто со мной говорить задумал!? - Кричит Клубника перепуганый.
- Да я и вздумал... Меч я твой. - Отвечает голос.
- Говорящий-то? Не поверю!
- Да уж поверь. Лунорезом меня зовут, Яровратовичем. И пришел я тебе служить, коли сделался ты смертобогом.
- Служить? - Клубника смекает. - Ну, раз так то гроб готовь, пустотел нечистый! Лунорез Яровратыч, поруби мне эту гадину на ленточки малые!
- Будет сделано, владыко. - Меч отвечает.
Тут и бросился Клубника на пустотела. Злой, как зверь сам. Орёт, по-матушке ругается — только и может пустотел что уворачиваться.
- Защитите меня, братья пустые! - Взмолилось чудовище. - Отыскался богатырь на рогатую мою головушку!
Но никто ему не помог. А Клубника как подпрыгнул! Как в воздухе вокруг себя оборотился! Да как грянул лезвием острым прямиком на маску чудища сатанинского!
Раскололась маска. Взревел пустой. Землю стал царапать когтищами, слюну пускать ядовитую. Упал наконец, да и издох.
Опустился после того Клубника на корты. Отдышаться молодцу захотелося. Глядит — а тело его всё ещё на земле валяется. Прямиком подле Рукавички. Грустно тут стало боярину, кручинно. Как же так — думает — умер я? Что батюшка скажет? Кто сестриц замуж выдавать будет? Кто в приход завтра придёт урок отвечать? И заплакал рыжевлас, пригорюнился.
- Дурень ты. Влезь в тело своё просто, и не будет с тобой ничего. - Бормочет с земли Рукавичка в сознание пришедшая.
Не поверил Клубника слову ведьмину. Да всё же встал-поднялся, к телу своему подошел... и как одежу какую, обратно его на дух свой, в фофудье красивой, натянул!
- То-то же. - Гнилодревовна улыбается. - Теперь пока силушку свою не восстановлю, будешь ты за меня бесов из города свово гонять. Душ цепных в Собор Духовный отсылать.
- Лиха беда-начало... - Клубника вздыхает. - А как же я теперь обратно из тела своего вылезу? Уж не на меч ли твой каждый раз напрыгивать?
- Вот охальник... - Челодланит Рукавичка-красавица. - Будет тебе средство иное. Сласть округлая из чрева «Чаппи» - матрёшки завороженной. Знаю купца одного для дела этого: живёт тут поблизости.
- Ох беда ты, как подкралася к добру молодцу! - Клубника вздыхает горестно. - Так и быть, соглашаюсь я тебе на поможение. Идём теперь: на ночь в каморке своей тебя приючу.
Вопрос: Возвеселило?
| 1. Так, боярин! | 42 | (87.5%) | |
| 2. На кол! | 6 | (12.5%) | |
| Всего: | 48 | ||
@темы: стеб, юмор, Кучики Бьякуя, Кучики Рукия, Куросаки Ичиго, драма, флафф, Фанфики
-
-
17.01.2010 в 05:06мне очень-очень понравилось!!! и с нетерпением жду второго лубка=)))
-
-
17.01.2010 в 05:12мне очень-очень понравилось!!! и с нетерпением жду второго лубка=)))
-
-
17.01.2010 в 05:17не сносить супостату дырогрудому головушки рогатой!
-
-
17.01.2010 в 05:32-
-
17.01.2010 в 06:53-
-
17.01.2010 в 17:05-
-
17.01.2010 в 17:24-
-
17.01.2010 в 17:37-
-
17.01.2010 в 18:59*кагбэ поклоннег древнерусской письменности*
-
-
17.01.2010 в 19:29Ждем продолжения ))
-
-
17.01.2010 в 22:43недолго ждать осталось
-
-
19.01.2010 в 22:20-
-
15.07.2010 в 23:31маленькая ист справка: десятки обозначались словом дцать. таким образом 13=три на дцать пишется раздельно