I do stuff and things
Название: О любви
Автор: Тё
Бета: Leyana
Пейринг: Урахара\Ичиго, и еще много разных.
Жанр: romance
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: не мое и заберите!
Предупреждения: AU относительно второй арки. Возможен ООС персонажей.
От автора: Спасибо бете и экзамену по педагогике за прошлый год.
читать дальшеМожно много говорить о богатстве книгохранилищ Сейрейтея, где Ичиго никогда не был, распространяться об уникальном собрании клана Кучики, куда его однажды затащила Рукия, но нет особого смысла упоминать комнату в магазине Урахары, где стопками, кучами, горами свалены печатные издания разных лет. Коллекция бессистемна, словно сюда стащили все, на что один не в меру любопытный торговец положил глаз. Брошюры, журналы, ветхие книги, популярные издания… В этой комнате Куросаки мог оставаться сколь угодно долго, мог забыть поесть, мог даже заснуть, подложив под голову толстенький том «Истории Японии» в мягкой обложке.
Было что-то мистическое в запахе книжной пыли, в шуршании пожелтевших страниц, в разлетающихся листах, на которых строгим шрифтом отпечатались мысли и чаяния людей. И не только людей. Ичиго зачитывался «Историей Сейрейтея» (краткое изложение в семи томах под редакцией Кучики Бьякуи). Ему попадались томики поэзии, трактаты о воспитании воинов, Устав Готей-13, испещренный заметками на полях. Тут были и руководства для тайной полиции, и протоколы допросов, и даже альбомы с фотографиями. Пытливый ум рыжего впитывал знания, как губка. Что-то откладывалось в памяти сразу, над чем-то он предпочитал не размышлять.
Урахара ни о чем не спрашивал, только улыбался да наказывал Тессаю, чтобы в комнату без окон всегда вовремя приносили еду. Урахара вообще очень мало говорил в последнее время. Он был занят какими-то исследованиями, все время где-то пропадал, бормотал про себя, словно ругался с кем-то, и почти не снимал шляпы. Их тренировки продолжались, но очень дозировано – два часа в день, ни секундой меньше, ни секундой больше. За это время Киске так выматывал Ичиго, что тот едва не падал от усталости. И у него никогда не получалось сбить с Урахары неизменную шляпу. Светловолосая сволочь только улыбалась и атаковала - всегда всерьез, никогда понарошку. Это одновременно радовало и огорчало. Радовало, что с ним не играют, а огорчало потому, что вне состояния аффекта победить бывшего капитана не получалось.
«Ты слишком много думаешь», - говорил торговец, целуя своего ученика в макушку, прежде чем отправить его в купальню. От этого немели кончики пальцев и краснели уши, но ничего больше Урахара себе не позволял. Он вообще не делал никаких попыток перевести их связь из платонической в физическую. Сказанное им однажды «Люблю тебя» Ичиго помнил плохо. Только общее ощущение - и все. В остальном Киске был спокоен и собран. Только вечером, когда нужно было уходить, он неизменно ловил Куросаки в дверях, заглядывал в глаза и уже потом отпускал.
«Когда-нибудь ты будешь умнее меня», - повторял невозможный не-человек с невозможно голубыми глазами. Не загадывал, не насмешничал - утверждал. Что случится в этом абстрактном «когда-нибудь»? Ответа не давали даже умные книги, и было неясно, что делать с Урахарой.
Ичиго маялся так несколько дней, пока Ренджи не пригласил его в Сейрейтей на праздник фейерверков. Крайне вовремя, надо признать. Куросаки предупредил домашних; сунулся было к Киске, но, получив в ответ на сумбурное прощание короткий кивок, понял, что дело гиблое. Он не сомневался, что Урахара зафиксировал в своем сознании факт отсутствия ученика в ближайшие три дня, но скучать он явно не будет. Сердито посопев в дверях, парень вознамерился уже уйти, даже к двери развернулся, но тут его неожиданно поймали сзади, прижали и ласково укусили за ухо.
- Я буду скучать, Куросаки-кун.
Теперь можно было развлекаться с чистой совестью.
Абараи, терпеливо дожидающийся у портала, хмыкнул, завидев Ичиго, который выходил из дома с обалдевшим выражением лица. На что, разумеется, получил тычок под ребра. Так, весело барахтаясь в бессмысленной не то драке, не то просто разминке, они и ввалились в Сейрейтей.
Безоблачное небо. Вечер, он уже совсем скоро, но пока еще день, и солнце палит яростно, так что сразу на верхней губе выступает пот. Рыжий улыбается и смотрит на себя будто со стороны – хорош. А с разных сторон бредут люди. То есть, конечно, совсем не люди.
- Молодец, что пришел! – Иккаку хлопнул парня по плечу так, что тот еле устоял на ногах. – Фейерверки - это красиво. А где остальные?
- Иноуэ-сан у родственников, Чад уехал в Мексику. Исида налаживает отношения с отцом, - хмуро объяснил рыжий, отойдя от придурков из одиннадцатого на приличное расстоянье. И попал из огня да в полымя.
- Ичиго! – Рукия, маленькая, встрепанная, удивительно родная, больно шлепнула по ушам, заставила наклониться и весело чмокнула в щеку. Он выпрямился, вытер мокрый след, чем заслужил подсечку, град ударов от мелкой и дружный смех от всех остальных.
Кира, чуть более бледный, чем обычно, вежливо и приветливо поздоровался, оказавшийся тут же Шухей подмигнул и протянул руку.
- А в третьем новый капитан. Сволочь редкостная, - хихикнул Мадараме.
- Молчите, Мадараме-сан, - шикнул Изуру, густо краснея. Видно было, что он разделяет это мнение, но врожденная вежливость и привычка подчиняться уставу не позволяют думать про начальство нехорошо.
- Кира, ну твою дивизию, нельзя же так!.. – простонал Хисаги.
- А вот отряд трогать не надо, - тихо, но твердо ответил блондин, сверкая синими глазищами.
- А тебя, значит, можно? – задумчиво прищурился Юмичика.
Головы вскинули сразу все: Иккаку с Шухеем возмущенно, Кира потрясенно, Рукия неодобрительно, а Ренджи ошарашено. И понеслась – вот теперь точно драка, несерьезная, так, душу отвести. Куросаки тоже не дремал, а вот Кучики-младшая стояла в стороне.
Когда все утряслось, парни вспомнили, что, вообще-то, разгар рабочего дня - дел немерено, а вечер будет долгим, успеют еще. Рукия, отведя душу, то есть изрядно попинав рыжего в бок, потащила его за собой; Ренджи обещал встретить их после ужина.
- Мы куда?
- К нам, в тринадцатый. Или ты с братом хочешь пообщаться?
- Н-нет, - Ичиго, не горевший желанием сейчас видеть Бьякую, слегка споткнулся. День хороший, жаркий. Зачем его замораживать?
Капитан Укитаке, тепло улыбнувшись, предложил чаю, отпустил Рукию и начал подробно расспрашивать про жизнь дома, в Каракуре. Жизнь как жизнь, но Куросаки отвечал охотно. Было что-то в этом человеке, молодом на вид, но уже седом, располагающее. К тому же, Ичиго его уважал.
После расспросов и еды Ичиго рассеянно осмотрел кабинет и увидел рядом с рабочим столом на полке книжку. Заметил знакомые буквы в имени автора и аж рот открыл от удивления.
- Это… - начал он, пытаясь сформулировать вопрос. - Это что? Это как?
- Это? – Джуиширо проследил за его взглядом и понимающе кивнул. - Это «Психология шинигами» за авторством Урахары Киске. Вообще-то она в двенадцати томах, но у меня только этот, - мужчина смущенно кашлянул, а потом продолжил, словно оправдываясь: - Больше одного тома на руки не выдают. Вещь редкая, существует в единственном экземпляре. К тому же популярная…
Ичиго стряхнул оцепенение. Потом посмотрел на капитана дикими глазами и, прежде чем открыть рот, Укитаке поспешно перебил его:
– Можешь взять почитать. На сегодня.
Куросаки благодарно кивнул. Мудрый человек Укитаке Джуиширо.
Позаимствовав на отрядной кухне пару нектаринов, Ичиго пошел к самому центру города. Там стояла уютная беседка, окружающая невысокий фонтан из сложенных камней. Подходящее место, чтобы заняться чтением в летний день: и тень, и прохлада. А еще никто не отвлекает – по случаю праздника все куда-то спешат и проходят мимо.
Ичиго открыл толстый том на произвольной странице, но тут же закрыл, правда, заложив пальцем. Статья, на которую наткнулся мальчишка, называлась «Любовь».
- Ну, Киске… - протянул он.
Интересно, что привлекло его в торговце? Внешность? Ичиго еще сильнее нахмурил брови, вызывая в памяти образ Урахары. Высокий, сильный… блондин. Глаза невозможно голубые, но их из-за проклятой панамки и не видно никогда. Манера одеваться раздражает безмерно. И… все, что ли? Ну, может, улыбка, или тот момент, когда он перестает улыбаться. Выражение лица. Что-то еще… Ощущение силы? Но это же не качество внешности. Мужчина Киске видный, обаятельный, но… что-то должно быть еще, кроме ореола таинственности, кроме твердой уверенности в том, что этот-то точно придет на помощь и в трудную минуту не предаст… хотя кто его знает…
Пока он рядом. А потом… но это к делу не относится.
Так что же в Урахаре так нравилось рыжему? Внешность – не сказать, что привлекает. Ему такие, как Рукия, симпатичны, а на Кучики-младшую торговец не похож ну ни капельки. Манера говорить? Бесит, что греха таить. Раздражает и провоцирует на глупости. Улыбка? Вообще отдельная песня, за нее не только по морде съездить – убить хочется. И это обидное умение уходить из-под удара… И мастерство, обращенное в шутку, вроде как несерьезное. Намеки его дурацкие. Клубничный чай, который в печенках сидит.
По всему выходило, что ничего хорошего в Урахаре нет, но тянуло вернуться обратно, в тихий дом с черепичной крыше, пройти мимо лаборатории, услышать, именно услышать, кожей почувствовать радость и тихую нежность, а потом остаться в комнате с книгами, изучая все подряд. И так – до ужина.
Куросаки помотал головой и решил, что подумает об этом позже.
Устроившись на бортике фонтана, он решительно открыл книгу.
Если дружба — первый акт душевного сближения людей, то любовь – заключительный, составляющий вершину человеческой интимности.
Ичиго прочитал первую фразу и поморгал. Чего-чего, а такого слога он от своего лю… кхм… ладно, в общем-то, неважно – не ожидал. Хотя с этим утверждением трудно было не согласиться. Парень почесал в затылке.
Любовь — это не только чувство, но и способность любить другого человека, а также возможность быть любимым. Она требует усилия и старания, конечную цель приложения которых можно выразить одним словом — самосовершенствование, т.е поднятие себя до высот достоинства любви, до способности дарить ее другим. Любовь — это также искусство, которому надо учиться и в котором необходимо постоянно совершенствоваться.
Он задумался. Так ли это? В любви – учиться быть собой, так что ли? Мимо прошла Нанао-сан, строгая, уткнувшаяся в свою книжку. Прямая спина, поджатые губы. Сердитый прищур. А следом плетется одуревший от жары Кёраку-тайчо, запахиваясь в свой розовый плащ и что-то бубнит. Учиться? Да, пожалуй… Наверное, что так. Кто учится, кто учит – наверное, другая тема.
Любовь — это такой вид отношений между людьми, который не допускает господства одного человека над другим или беспрекословного подчинения одного другому. В любви обе стороны равны, одна не жертвует собой ради другой, и каждый, ничего не теряя, только приобретает. Люди в этом типе отношений не остаются разделенными так, как это бывает в отношениях вражды и одиночества. Вместе они составляют неразделимое целое, каждая сторона или часть которого служит условием и важнейшей предпосылкой для совершенствования другой.
- Капитан, а может, все-таки пообедаете? – Ренджи брел следом за Бьякуей и канючил, явно дурачась. Кучики нервно дернул плечом, что, видимо, означало «потом».
- Обещаете? – недоверчиво фыркнул Абараи и, словно большой кот, потерся о неприступную спину.
Кучики остановился, явно наслаждаясь лаской, а потом согласно кивнул. Пообещал, значит. Ичиго дернулся и покраснел, радуясь тому, что Урахара научил его прятать рейацу.
Урахара…
А что там дальше-то?
Любовь предполагает заботу о другом человеке, заинтересованность в улучшении его жизни и развития. Где нет этого, там не может быть настоящей любви.
Куросаки посмотрел в спину удаляющимся капитану и лейтенанту шестого отряда.
Любовь — это милосердие и ответственность любящего за любимое существо, Это и уважение к нему, и активное проникновение в него с целью познания, но без нарушения права иметь тайны и оставаться личностью. Страстное признание другого в любви отличается от бездумного созерцания и безразличного мышления, используемого как без-душное средство познания мира. Это познание путем духовного сближения, идентификация с любимым человеком, переживание тождества с ним.
- Капитан, я устала. И еще здесь очень жарко! А у меня грудь большая, мне тяжело…
- Матсумото, ты меня достала со своей грудью. Ну, давай сюда папки!
- Вот еще! Мои папки!
- Отдай. Отдай, кому сказал! Ну, вот. Так лучше.
А Рангику мурлыкнула и испарилась, только ее и видели.
- Матсумото!!! – Тоширо только ругнулся в пространство. Постоял. А потом пошел к канцелярии, словно знал, что строптивая женщина никуда не денется.
Как разновидность интимных отношений любовь противоположна ненависти. Если любовь это влечение, то ненависть — отвращение.
- Юмичика?
- Что, Хисаги?
- Я тут подумал…
Этих даже не видно, они откуда-то сзади пришли и туда же удалились.
Мда. Вот тебе и Готей-13. По полочкам разложен. Одним, не в меру умным.
Ичиго куснул нектарин и продолжил читать.
Человек, глубоко и по-настоящему любящий кого-то, не может любить только его одного. Свои благодатные качества его любовь распространяет на других окружающих людей. Любящий, лично обогащенный этим чувством, избыток его дарит другим людям в виде доброты и сердечности, отзывчивости и человечности.
- Исанэ?
- Унохана-сан.
Нет, и правда. Киске, видимо, это написал, а потом сбежал. А то его, наверное, долго били бы. По печени.
Виды любви.
Час от часу не легче!
Существует несколько видов любви: братская, материнская, эротическая любовь, любовь человека к самому себе и любовь к Богу.
Тоже трудно оспорить. Но вот к Богу… Это в нашем случае кто? Не Айзен – точно…
Братская — это любовь между равными, одинаково распространяемая человеком на всех близких ему людей.
Ага. Все друг друга, одинаково… и правда ведь, за любого «своего» эти бравые ребята врага на оби порвут, а потом еще и добавят, чтоб неповадно было.
Материнская любовь — это любовь сильного к слабому, защищенного к беззащитному, имущего к неимущему.
Мимо одиннадцатый отряд идет, никак в купальни, мыться перед праздником. Ичиго спрятался, боясь попасться на глаза Ячиру, и выдохнул, когда местные сумасшедшие неорганизованной толпой протопали мимо.
Эротическая любовь это любовь психофизиологического плана к единственному человеку, жаждущая полного слияния с ним и продолжения в потомстве. Последний тип любви, в отличие от двух предыдущих, является исключительным в том смысле, что требует предпочтительности, особого выделения любимого существа среди других ему подобных и особенного, исключительного к нему отношения.
Ну, как сказать… Вот прошла Рангику, воровато оглядываясь. На лице ее играла странная улыбка, улыбка, от которой захватывало дух, даже сейчас, когда она ему, Куросаки, не предназначалась. Матсумото подобралась, поправила шарф и величественно поплыла к казармам десятого отряда.
«Бедный Тоширо», - Куросаки сглотнул.
Любовь человека к себе до недавнего времени находилась в полном пренебрежении в нашей литературе из-за господства идеологии, исключительно ориентированной на общественный идеал. Мнение о том, что любить других добродетельно, а любить самого себя грешно, до сих пор довольно широко распространено среди людей в условиях нашей идеологически искаженной культуры. Но поставим вопрос: может ли любить других человек, не способный любить себя?
Вопрос заставил задуматься. Впрочем, Ичиго в последнее время только и делал, что думал. Размышлял. Строил предположения, отчего в голове темнело и сверкало. Анализировал. Что если это действительно так? Они все, кто прошел мимо, они любили. Но все ли они любили себя? Хороший вопрос. Нет, положительно, Урахара написал этот труд и слинял, чтобы не требовали с него лишних ответов. Но, выходит, этот лис знает совсем все? Ичиго помотал головой и вернулся к чтению.
Разновидность псевдолюбви - фанатичная любовь к кумиру. Из любви равноправной она превращается в самоуничтожающую, любовь-поклонение, любовь-обожествление. Человек, любящий так другого, утрачивает себя как личность, теряет, вместо того, чтобы приобретать. Это уже не любовь в описанном выше высоком смысле этого слова, а идолопоклонничество.
- Момо… Момо… Хинамори-кун, да постой ты! Куда спешишь? – Ичиго сам удивился, что окликнул куда-то торопящуюся девушку. Ее прическу было еле видно из-за стопки папок в руках.
- В отряд. Здравствуй, Куросаки-кун. Ты на праздник, да? – она умудрилась поклониться, удерживая на весу документы.
Он кивнул и начал уже выбираться из своей беседки, но тут же был остановлен предупредительным жестом.
- Я спешу, извини. Пятый отряд занимается распределением, ты знаешь? Нам без Айзена-тайчо тяжело. Прости, я пойду, хорошо? Встретимся вечером, да?
И, снова поклонившись, она исчезла в шунпо. Вот и вся любовь. Даже после всего…а, может, действительно любовь? Рыжий не знал. Но было очень похоже.
К категории псевдоглубоких любовных межличностных чувств может быть отнесена сентиментальная любовь. Здесь на первый план выходит поверхностное, ритуальное ухаживание, театральное поведение с эпизодами мелодрамы. Тех, кто реализует такую любовь, на самом деле не характеризует сколько-нибудь глубокое чувство к любимому человеку. Они, скорее, заняты самолюбованием, самими собой, чем проявлением чувства любви к другому человеку, на которое они, вероятно, вообще не способны.
Кого-то напоминало. Кого-то, кого Ичиго не знал, но по рассказам мог представить. Айзен-тайчо, погрязший в самолюбовании. Тот, который так красиво не убил только что убежавшую худенькую девушку с глазами олененка. Но прочитанное не хотело укладываться в простую систему. Зачем? Зачем все это нужно, если всего лишь… притворство. Игра? И нет красоты, филигранной, отточенной, похожей на то, что делает с ним Киске.
Замечено, что два человека влюбляются друг в друга тогда, когда находят друг в друге воплощения идеала. Правда, иногда такое идеальное видение бывает односторонним, и в этом случае появляется так называемая неразделенная любовь. Правда также и то, что идеальные черты далеко не всегда с самого начала видны друг другу, а иногда то, что видится, на самом деле может быть иллюзией. «Привлекательность, - пишет один из моих западных коллег , - означает красивую упаковку свойств, которые престижны и искомы на личностном рынке».
Это про кого? Про Юмичику, который на личностном рынке выделяется ярче других? Или про Матсумото, которая красивая, что аж скулы сводит. Или…
- Ренджи, уйди. Я тебя очень прошу, - негромкий голос Изуру, его всегдашняя вежливость.
- Кира, ну что ты в нем нашел? – Ренджи взмахивал руками, лучился здоровьем, энтузиазмом и искренним желанием помочь другу. - Страшен, как смертный грех. Худой, костлявый, улыбка эта мерзкая… Бледный, волосы белесые, глаза страшные. Кира, ну хоть на Амагаи посмотри. Да, не красавец, но порода чувствуется. К тому же точно человек!
- А что сволочь – значит, наплевать, – лейтенант третьего отряда всматривался в какую-то бумажку, не обращая внимания на альтруистические порывы.
- А Ичимару, значит, не сволочь? – резонно спросил Абараи.
- Он… - Изуру споткнулся и выдал то, от чего у Ичиго зачесалось между лопаток: -…красивая сволочь.
- Кира… - начал было красноволосый.
- Я же не спрашиваю, чего ты в Кучики нашел, - спокойно уел блондин.
- Но… - Ренджи растерянно мигал.
- Помолчи, хорошо. Не в праздник. Потом поговорим, – он снова возобновил свой путь к казармам.
- Кира. Ты сумасшедший. А я тебе потакаю, - решил-таки Абараи и поплелся следом.
Ичиго сморгнул. Может, и так. Да, наверное, точно так. Хоть понятно стало.
Так, с красотой определились. Далее по тексту у нас?..
Любовь, начинающаяся с сексуального влечения или основанная только на нем, почти никогда не бывает прочной.
Это любому дураку понятно! Куросаки рассеянно посмотрел на пальцы. В них была зажата косточка от нектарина. Еще раз вздохнул и перевернул страницу.
Она обычно недолговечна, потому что в ней нет настоящего высокого чувства и всего того, о чем говорилось выше. Сексуальное влечение может стать скрепляющим любовь, но только при ее наличии. Самозабвенное помешательство друг на друге — не доказательство силы любви, а лишь свидетельство безмерности предшествовавшего ей одиночества.
Как завернул-то. Бред, конечно. Околонаучный!
Бред?
- Зараки-тайчо, а это не слишком, что я сюда пришла?
- Мадам Шиба, - рыжий не ожидал подобного от Кенпачи. Подобных интонаций, подобного тона, и вообще… – А кому какое дело до моей женщины?
- Вашей женщины - на этот праздник?
- Даже если так. Пошли. Утрем нос этим ханжам.
- Как скажешь.
Одиночество, говоришь? Ох, Киске…
Без любви сексуальный акт создает видимость соединения людей, на самом деле разделенных бездной незнания друг друга. Этот акт не в состоянии перекинуть мост над пропастью, психологически разделяющей людей. Такой акт исключительно чувственен, а настоящая любовь сердечна и рассудочна; он отключает разум, а любовь сознательна; он временный, а любовь вечна.
Вот так.
Неожиданно пафосно статья закончилась. Как-то неправильно и странно. Как-то… непонятно. Ичиго на примерах увидел, что все написанное - правда. Непонятно было, что делать-то теперь?
- Непонятно, - возникший из ниоткуда Укитаке Джуширо дружелюбно подал парню лысый персик, откатившийся на край скамейки. – В этом и заключается самый главный недостаток этой книги. А может быть, достоинство.
Он помолчал, забирая у потрясенного Куросаки книгу.
- Урахара Киске описал нам нас. А вот сценария действий не оставил. Теперь все очень печалятся. Но это не слишком интересно… – капитан тринадцатого отряда помолчал. - Я думаю, ты нашел все, что искал?
Ичиго кивнул. Подумал, и помотал головой. Потом опять кивнул.
- Увидимся на празднике, - мудро вздохнул молодой седой мужчина с грустными глазами.
Парень остался один, ошалело пялясь на нектарин.
- Извини, что отвлекаю, но меня могут увидеть, - знакомый голос насмешливым набатом взорвался где-то сзади.
Урахара, так и не переставший быть отвратительным мерзким торговцем, стоял за спиной и вертел в руках свою трость.
- Как ты добрался?!
- Пешком, - невозмутимо ответил бывший капитан, - Я все же шинигами.
- А запрет?
- Запреты кто-то должен нарушать, - заметил Киске, поднимая рыжего за локоть, - Лучше для Сейрейтея, если это буду я.
- А я?
- А что - ты?
Какой-то бессмысленный разговор. Рыжий понял, что его куда-то тащат, а потом остановился.
- Подожди, а праздник?
- Думаю, им будет весело и без тебя. А теперь – домой, домой, домой…
- Ты что? – парень прищурился, - пришел сюда за мной? И только?
- Конечно, - кивнул торговец, почти не улыбаясь. - Я соскучился.
Они сидели на крыше магазина и смотрели в небо. Осенние звезды падали на спящий город, взрываясь разноцветными шарами. Небо, очень синее и очень низкое, ласково укрывало двоих до подбородка. От запахов кружилась голова. Или от присутствия рядом странно-серьезного Урахары?
- Так что? Выходит, ты все про всех знаешь? – Ичиго потер шею.
- Нет. Знал бы – сделал все гораздо изящнее.
- Не лучше?
- Зачем? И так, по-моему, хорошо, - Киске обнял парня и прижал к себе, игнорируя приглушенное рычание, должное выразить протест.
Ответить было нечего. И правда, хорошо.
Ичиго подумал, что многое можно сказать без слов, вот в такие вот ночи.
Все ведь понятно.
И только один вопрос не давал ему покоя. Куросаки задрал голову, рассматривая буйство красок осеннего неба.
- Что это? – он дернул подбородком.
- Это? – Урахара тихо улыбнулся. - Это сейрейтейские фейерверки.
Автор: Тё
Бета: Leyana
Пейринг: Урахара\Ичиго, и еще много разных.
Жанр: romance
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: не мое и заберите!
Предупреждения: AU относительно второй арки. Возможен ООС персонажей.
От автора: Спасибо бете и экзамену по педагогике за прошлый год.
читать дальшеМожно много говорить о богатстве книгохранилищ Сейрейтея, где Ичиго никогда не был, распространяться об уникальном собрании клана Кучики, куда его однажды затащила Рукия, но нет особого смысла упоминать комнату в магазине Урахары, где стопками, кучами, горами свалены печатные издания разных лет. Коллекция бессистемна, словно сюда стащили все, на что один не в меру любопытный торговец положил глаз. Брошюры, журналы, ветхие книги, популярные издания… В этой комнате Куросаки мог оставаться сколь угодно долго, мог забыть поесть, мог даже заснуть, подложив под голову толстенький том «Истории Японии» в мягкой обложке.
Было что-то мистическое в запахе книжной пыли, в шуршании пожелтевших страниц, в разлетающихся листах, на которых строгим шрифтом отпечатались мысли и чаяния людей. И не только людей. Ичиго зачитывался «Историей Сейрейтея» (краткое изложение в семи томах под редакцией Кучики Бьякуи). Ему попадались томики поэзии, трактаты о воспитании воинов, Устав Готей-13, испещренный заметками на полях. Тут были и руководства для тайной полиции, и протоколы допросов, и даже альбомы с фотографиями. Пытливый ум рыжего впитывал знания, как губка. Что-то откладывалось в памяти сразу, над чем-то он предпочитал не размышлять.
Урахара ни о чем не спрашивал, только улыбался да наказывал Тессаю, чтобы в комнату без окон всегда вовремя приносили еду. Урахара вообще очень мало говорил в последнее время. Он был занят какими-то исследованиями, все время где-то пропадал, бормотал про себя, словно ругался с кем-то, и почти не снимал шляпы. Их тренировки продолжались, но очень дозировано – два часа в день, ни секундой меньше, ни секундой больше. За это время Киске так выматывал Ичиго, что тот едва не падал от усталости. И у него никогда не получалось сбить с Урахары неизменную шляпу. Светловолосая сволочь только улыбалась и атаковала - всегда всерьез, никогда понарошку. Это одновременно радовало и огорчало. Радовало, что с ним не играют, а огорчало потому, что вне состояния аффекта победить бывшего капитана не получалось.
«Ты слишком много думаешь», - говорил торговец, целуя своего ученика в макушку, прежде чем отправить его в купальню. От этого немели кончики пальцев и краснели уши, но ничего больше Урахара себе не позволял. Он вообще не делал никаких попыток перевести их связь из платонической в физическую. Сказанное им однажды «Люблю тебя» Ичиго помнил плохо. Только общее ощущение - и все. В остальном Киске был спокоен и собран. Только вечером, когда нужно было уходить, он неизменно ловил Куросаки в дверях, заглядывал в глаза и уже потом отпускал.
«Когда-нибудь ты будешь умнее меня», - повторял невозможный не-человек с невозможно голубыми глазами. Не загадывал, не насмешничал - утверждал. Что случится в этом абстрактном «когда-нибудь»? Ответа не давали даже умные книги, и было неясно, что делать с Урахарой.
Ичиго маялся так несколько дней, пока Ренджи не пригласил его в Сейрейтей на праздник фейерверков. Крайне вовремя, надо признать. Куросаки предупредил домашних; сунулся было к Киске, но, получив в ответ на сумбурное прощание короткий кивок, понял, что дело гиблое. Он не сомневался, что Урахара зафиксировал в своем сознании факт отсутствия ученика в ближайшие три дня, но скучать он явно не будет. Сердито посопев в дверях, парень вознамерился уже уйти, даже к двери развернулся, но тут его неожиданно поймали сзади, прижали и ласково укусили за ухо.
- Я буду скучать, Куросаки-кун.
Теперь можно было развлекаться с чистой совестью.
Абараи, терпеливо дожидающийся у портала, хмыкнул, завидев Ичиго, который выходил из дома с обалдевшим выражением лица. На что, разумеется, получил тычок под ребра. Так, весело барахтаясь в бессмысленной не то драке, не то просто разминке, они и ввалились в Сейрейтей.
Безоблачное небо. Вечер, он уже совсем скоро, но пока еще день, и солнце палит яростно, так что сразу на верхней губе выступает пот. Рыжий улыбается и смотрит на себя будто со стороны – хорош. А с разных сторон бредут люди. То есть, конечно, совсем не люди.
- Молодец, что пришел! – Иккаку хлопнул парня по плечу так, что тот еле устоял на ногах. – Фейерверки - это красиво. А где остальные?
- Иноуэ-сан у родственников, Чад уехал в Мексику. Исида налаживает отношения с отцом, - хмуро объяснил рыжий, отойдя от придурков из одиннадцатого на приличное расстоянье. И попал из огня да в полымя.
- Ичиго! – Рукия, маленькая, встрепанная, удивительно родная, больно шлепнула по ушам, заставила наклониться и весело чмокнула в щеку. Он выпрямился, вытер мокрый след, чем заслужил подсечку, град ударов от мелкой и дружный смех от всех остальных.
Кира, чуть более бледный, чем обычно, вежливо и приветливо поздоровался, оказавшийся тут же Шухей подмигнул и протянул руку.
- А в третьем новый капитан. Сволочь редкостная, - хихикнул Мадараме.
- Молчите, Мадараме-сан, - шикнул Изуру, густо краснея. Видно было, что он разделяет это мнение, но врожденная вежливость и привычка подчиняться уставу не позволяют думать про начальство нехорошо.
- Кира, ну твою дивизию, нельзя же так!.. – простонал Хисаги.
- А вот отряд трогать не надо, - тихо, но твердо ответил блондин, сверкая синими глазищами.
- А тебя, значит, можно? – задумчиво прищурился Юмичика.
Головы вскинули сразу все: Иккаку с Шухеем возмущенно, Кира потрясенно, Рукия неодобрительно, а Ренджи ошарашено. И понеслась – вот теперь точно драка, несерьезная, так, душу отвести. Куросаки тоже не дремал, а вот Кучики-младшая стояла в стороне.
Когда все утряслось, парни вспомнили, что, вообще-то, разгар рабочего дня - дел немерено, а вечер будет долгим, успеют еще. Рукия, отведя душу, то есть изрядно попинав рыжего в бок, потащила его за собой; Ренджи обещал встретить их после ужина.
- Мы куда?
- К нам, в тринадцатый. Или ты с братом хочешь пообщаться?
- Н-нет, - Ичиго, не горевший желанием сейчас видеть Бьякую, слегка споткнулся. День хороший, жаркий. Зачем его замораживать?
Капитан Укитаке, тепло улыбнувшись, предложил чаю, отпустил Рукию и начал подробно расспрашивать про жизнь дома, в Каракуре. Жизнь как жизнь, но Куросаки отвечал охотно. Было что-то в этом человеке, молодом на вид, но уже седом, располагающее. К тому же, Ичиго его уважал.
После расспросов и еды Ичиго рассеянно осмотрел кабинет и увидел рядом с рабочим столом на полке книжку. Заметил знакомые буквы в имени автора и аж рот открыл от удивления.
- Это… - начал он, пытаясь сформулировать вопрос. - Это что? Это как?
- Это? – Джуиширо проследил за его взглядом и понимающе кивнул. - Это «Психология шинигами» за авторством Урахары Киске. Вообще-то она в двенадцати томах, но у меня только этот, - мужчина смущенно кашлянул, а потом продолжил, словно оправдываясь: - Больше одного тома на руки не выдают. Вещь редкая, существует в единственном экземпляре. К тому же популярная…
Ичиго стряхнул оцепенение. Потом посмотрел на капитана дикими глазами и, прежде чем открыть рот, Укитаке поспешно перебил его:
– Можешь взять почитать. На сегодня.
Куросаки благодарно кивнул. Мудрый человек Укитаке Джуиширо.
Позаимствовав на отрядной кухне пару нектаринов, Ичиго пошел к самому центру города. Там стояла уютная беседка, окружающая невысокий фонтан из сложенных камней. Подходящее место, чтобы заняться чтением в летний день: и тень, и прохлада. А еще никто не отвлекает – по случаю праздника все куда-то спешат и проходят мимо.
Ичиго открыл толстый том на произвольной странице, но тут же закрыл, правда, заложив пальцем. Статья, на которую наткнулся мальчишка, называлась «Любовь».
- Ну, Киске… - протянул он.
Интересно, что привлекло его в торговце? Внешность? Ичиго еще сильнее нахмурил брови, вызывая в памяти образ Урахары. Высокий, сильный… блондин. Глаза невозможно голубые, но их из-за проклятой панамки и не видно никогда. Манера одеваться раздражает безмерно. И… все, что ли? Ну, может, улыбка, или тот момент, когда он перестает улыбаться. Выражение лица. Что-то еще… Ощущение силы? Но это же не качество внешности. Мужчина Киске видный, обаятельный, но… что-то должно быть еще, кроме ореола таинственности, кроме твердой уверенности в том, что этот-то точно придет на помощь и в трудную минуту не предаст… хотя кто его знает…
Пока он рядом. А потом… но это к делу не относится.
Так что же в Урахаре так нравилось рыжему? Внешность – не сказать, что привлекает. Ему такие, как Рукия, симпатичны, а на Кучики-младшую торговец не похож ну ни капельки. Манера говорить? Бесит, что греха таить. Раздражает и провоцирует на глупости. Улыбка? Вообще отдельная песня, за нее не только по морде съездить – убить хочется. И это обидное умение уходить из-под удара… И мастерство, обращенное в шутку, вроде как несерьезное. Намеки его дурацкие. Клубничный чай, который в печенках сидит.
По всему выходило, что ничего хорошего в Урахаре нет, но тянуло вернуться обратно, в тихий дом с черепичной крыше, пройти мимо лаборатории, услышать, именно услышать, кожей почувствовать радость и тихую нежность, а потом остаться в комнате с книгами, изучая все подряд. И так – до ужина.
Куросаки помотал головой и решил, что подумает об этом позже.
Устроившись на бортике фонтана, он решительно открыл книгу.
Если дружба — первый акт душевного сближения людей, то любовь – заключительный, составляющий вершину человеческой интимности.
Ичиго прочитал первую фразу и поморгал. Чего-чего, а такого слога он от своего лю… кхм… ладно, в общем-то, неважно – не ожидал. Хотя с этим утверждением трудно было не согласиться. Парень почесал в затылке.
Любовь — это не только чувство, но и способность любить другого человека, а также возможность быть любимым. Она требует усилия и старания, конечную цель приложения которых можно выразить одним словом — самосовершенствование, т.е поднятие себя до высот достоинства любви, до способности дарить ее другим. Любовь — это также искусство, которому надо учиться и в котором необходимо постоянно совершенствоваться.
Он задумался. Так ли это? В любви – учиться быть собой, так что ли? Мимо прошла Нанао-сан, строгая, уткнувшаяся в свою книжку. Прямая спина, поджатые губы. Сердитый прищур. А следом плетется одуревший от жары Кёраку-тайчо, запахиваясь в свой розовый плащ и что-то бубнит. Учиться? Да, пожалуй… Наверное, что так. Кто учится, кто учит – наверное, другая тема.
Любовь — это такой вид отношений между людьми, который не допускает господства одного человека над другим или беспрекословного подчинения одного другому. В любви обе стороны равны, одна не жертвует собой ради другой, и каждый, ничего не теряя, только приобретает. Люди в этом типе отношений не остаются разделенными так, как это бывает в отношениях вражды и одиночества. Вместе они составляют неразделимое целое, каждая сторона или часть которого служит условием и важнейшей предпосылкой для совершенствования другой.
- Капитан, а может, все-таки пообедаете? – Ренджи брел следом за Бьякуей и канючил, явно дурачась. Кучики нервно дернул плечом, что, видимо, означало «потом».
- Обещаете? – недоверчиво фыркнул Абараи и, словно большой кот, потерся о неприступную спину.
Кучики остановился, явно наслаждаясь лаской, а потом согласно кивнул. Пообещал, значит. Ичиго дернулся и покраснел, радуясь тому, что Урахара научил его прятать рейацу.
Урахара…
А что там дальше-то?
Любовь предполагает заботу о другом человеке, заинтересованность в улучшении его жизни и развития. Где нет этого, там не может быть настоящей любви.
Куросаки посмотрел в спину удаляющимся капитану и лейтенанту шестого отряда.
Любовь — это милосердие и ответственность любящего за любимое существо, Это и уважение к нему, и активное проникновение в него с целью познания, но без нарушения права иметь тайны и оставаться личностью. Страстное признание другого в любви отличается от бездумного созерцания и безразличного мышления, используемого как без-душное средство познания мира. Это познание путем духовного сближения, идентификация с любимым человеком, переживание тождества с ним.
- Капитан, я устала. И еще здесь очень жарко! А у меня грудь большая, мне тяжело…
- Матсумото, ты меня достала со своей грудью. Ну, давай сюда папки!
- Вот еще! Мои папки!
- Отдай. Отдай, кому сказал! Ну, вот. Так лучше.
А Рангику мурлыкнула и испарилась, только ее и видели.
- Матсумото!!! – Тоширо только ругнулся в пространство. Постоял. А потом пошел к канцелярии, словно знал, что строптивая женщина никуда не денется.
Как разновидность интимных отношений любовь противоположна ненависти. Если любовь это влечение, то ненависть — отвращение.
- Юмичика?
- Что, Хисаги?
- Я тут подумал…
Этих даже не видно, они откуда-то сзади пришли и туда же удалились.
Мда. Вот тебе и Готей-13. По полочкам разложен. Одним, не в меру умным.
Ичиго куснул нектарин и продолжил читать.
Человек, глубоко и по-настоящему любящий кого-то, не может любить только его одного. Свои благодатные качества его любовь распространяет на других окружающих людей. Любящий, лично обогащенный этим чувством, избыток его дарит другим людям в виде доброты и сердечности, отзывчивости и человечности.
- Исанэ?
- Унохана-сан.
Нет, и правда. Киске, видимо, это написал, а потом сбежал. А то его, наверное, долго били бы. По печени.
Виды любви.
Час от часу не легче!
Существует несколько видов любви: братская, материнская, эротическая любовь, любовь человека к самому себе и любовь к Богу.
Тоже трудно оспорить. Но вот к Богу… Это в нашем случае кто? Не Айзен – точно…
Братская — это любовь между равными, одинаково распространяемая человеком на всех близких ему людей.
Ага. Все друг друга, одинаково… и правда ведь, за любого «своего» эти бравые ребята врага на оби порвут, а потом еще и добавят, чтоб неповадно было.
Материнская любовь — это любовь сильного к слабому, защищенного к беззащитному, имущего к неимущему.
Мимо одиннадцатый отряд идет, никак в купальни, мыться перед праздником. Ичиго спрятался, боясь попасться на глаза Ячиру, и выдохнул, когда местные сумасшедшие неорганизованной толпой протопали мимо.
Эротическая любовь это любовь психофизиологического плана к единственному человеку, жаждущая полного слияния с ним и продолжения в потомстве. Последний тип любви, в отличие от двух предыдущих, является исключительным в том смысле, что требует предпочтительности, особого выделения любимого существа среди других ему подобных и особенного, исключительного к нему отношения.
Ну, как сказать… Вот прошла Рангику, воровато оглядываясь. На лице ее играла странная улыбка, улыбка, от которой захватывало дух, даже сейчас, когда она ему, Куросаки, не предназначалась. Матсумото подобралась, поправила шарф и величественно поплыла к казармам десятого отряда.
«Бедный Тоширо», - Куросаки сглотнул.
Любовь человека к себе до недавнего времени находилась в полном пренебрежении в нашей литературе из-за господства идеологии, исключительно ориентированной на общественный идеал. Мнение о том, что любить других добродетельно, а любить самого себя грешно, до сих пор довольно широко распространено среди людей в условиях нашей идеологически искаженной культуры. Но поставим вопрос: может ли любить других человек, не способный любить себя?
Вопрос заставил задуматься. Впрочем, Ичиго в последнее время только и делал, что думал. Размышлял. Строил предположения, отчего в голове темнело и сверкало. Анализировал. Что если это действительно так? Они все, кто прошел мимо, они любили. Но все ли они любили себя? Хороший вопрос. Нет, положительно, Урахара написал этот труд и слинял, чтобы не требовали с него лишних ответов. Но, выходит, этот лис знает совсем все? Ичиго помотал головой и вернулся к чтению.
Разновидность псевдолюбви - фанатичная любовь к кумиру. Из любви равноправной она превращается в самоуничтожающую, любовь-поклонение, любовь-обожествление. Человек, любящий так другого, утрачивает себя как личность, теряет, вместо того, чтобы приобретать. Это уже не любовь в описанном выше высоком смысле этого слова, а идолопоклонничество.
- Момо… Момо… Хинамори-кун, да постой ты! Куда спешишь? – Ичиго сам удивился, что окликнул куда-то торопящуюся девушку. Ее прическу было еле видно из-за стопки папок в руках.
- В отряд. Здравствуй, Куросаки-кун. Ты на праздник, да? – она умудрилась поклониться, удерживая на весу документы.
Он кивнул и начал уже выбираться из своей беседки, но тут же был остановлен предупредительным жестом.
- Я спешу, извини. Пятый отряд занимается распределением, ты знаешь? Нам без Айзена-тайчо тяжело. Прости, я пойду, хорошо? Встретимся вечером, да?
И, снова поклонившись, она исчезла в шунпо. Вот и вся любовь. Даже после всего…а, может, действительно любовь? Рыжий не знал. Но было очень похоже.
К категории псевдоглубоких любовных межличностных чувств может быть отнесена сентиментальная любовь. Здесь на первый план выходит поверхностное, ритуальное ухаживание, театральное поведение с эпизодами мелодрамы. Тех, кто реализует такую любовь, на самом деле не характеризует сколько-нибудь глубокое чувство к любимому человеку. Они, скорее, заняты самолюбованием, самими собой, чем проявлением чувства любви к другому человеку, на которое они, вероятно, вообще не способны.
Кого-то напоминало. Кого-то, кого Ичиго не знал, но по рассказам мог представить. Айзен-тайчо, погрязший в самолюбовании. Тот, который так красиво не убил только что убежавшую худенькую девушку с глазами олененка. Но прочитанное не хотело укладываться в простую систему. Зачем? Зачем все это нужно, если всего лишь… притворство. Игра? И нет красоты, филигранной, отточенной, похожей на то, что делает с ним Киске.
Замечено, что два человека влюбляются друг в друга тогда, когда находят друг в друге воплощения идеала. Правда, иногда такое идеальное видение бывает односторонним, и в этом случае появляется так называемая неразделенная любовь. Правда также и то, что идеальные черты далеко не всегда с самого начала видны друг другу, а иногда то, что видится, на самом деле может быть иллюзией. «Привлекательность, - пишет один из моих западных коллег , - означает красивую упаковку свойств, которые престижны и искомы на личностном рынке».
Это про кого? Про Юмичику, который на личностном рынке выделяется ярче других? Или про Матсумото, которая красивая, что аж скулы сводит. Или…
- Ренджи, уйди. Я тебя очень прошу, - негромкий голос Изуру, его всегдашняя вежливость.
- Кира, ну что ты в нем нашел? – Ренджи взмахивал руками, лучился здоровьем, энтузиазмом и искренним желанием помочь другу. - Страшен, как смертный грех. Худой, костлявый, улыбка эта мерзкая… Бледный, волосы белесые, глаза страшные. Кира, ну хоть на Амагаи посмотри. Да, не красавец, но порода чувствуется. К тому же точно человек!
- А что сволочь – значит, наплевать, – лейтенант третьего отряда всматривался в какую-то бумажку, не обращая внимания на альтруистические порывы.
- А Ичимару, значит, не сволочь? – резонно спросил Абараи.
- Он… - Изуру споткнулся и выдал то, от чего у Ичиго зачесалось между лопаток: -…красивая сволочь.
- Кира… - начал было красноволосый.
- Я же не спрашиваю, чего ты в Кучики нашел, - спокойно уел блондин.
- Но… - Ренджи растерянно мигал.
- Помолчи, хорошо. Не в праздник. Потом поговорим, – он снова возобновил свой путь к казармам.
- Кира. Ты сумасшедший. А я тебе потакаю, - решил-таки Абараи и поплелся следом.
Ичиго сморгнул. Может, и так. Да, наверное, точно так. Хоть понятно стало.
Так, с красотой определились. Далее по тексту у нас?..
Любовь, начинающаяся с сексуального влечения или основанная только на нем, почти никогда не бывает прочной.
Это любому дураку понятно! Куросаки рассеянно посмотрел на пальцы. В них была зажата косточка от нектарина. Еще раз вздохнул и перевернул страницу.
Она обычно недолговечна, потому что в ней нет настоящего высокого чувства и всего того, о чем говорилось выше. Сексуальное влечение может стать скрепляющим любовь, но только при ее наличии. Самозабвенное помешательство друг на друге — не доказательство силы любви, а лишь свидетельство безмерности предшествовавшего ей одиночества.
Как завернул-то. Бред, конечно. Околонаучный!
Бред?
- Зараки-тайчо, а это не слишком, что я сюда пришла?
- Мадам Шиба, - рыжий не ожидал подобного от Кенпачи. Подобных интонаций, подобного тона, и вообще… – А кому какое дело до моей женщины?
- Вашей женщины - на этот праздник?
- Даже если так. Пошли. Утрем нос этим ханжам.
- Как скажешь.
Одиночество, говоришь? Ох, Киске…
Без любви сексуальный акт создает видимость соединения людей, на самом деле разделенных бездной незнания друг друга. Этот акт не в состоянии перекинуть мост над пропастью, психологически разделяющей людей. Такой акт исключительно чувственен, а настоящая любовь сердечна и рассудочна; он отключает разум, а любовь сознательна; он временный, а любовь вечна.
Вот так.
Неожиданно пафосно статья закончилась. Как-то неправильно и странно. Как-то… непонятно. Ичиго на примерах увидел, что все написанное - правда. Непонятно было, что делать-то теперь?
- Непонятно, - возникший из ниоткуда Укитаке Джуширо дружелюбно подал парню лысый персик, откатившийся на край скамейки. – В этом и заключается самый главный недостаток этой книги. А может быть, достоинство.
Он помолчал, забирая у потрясенного Куросаки книгу.
- Урахара Киске описал нам нас. А вот сценария действий не оставил. Теперь все очень печалятся. Но это не слишком интересно… – капитан тринадцатого отряда помолчал. - Я думаю, ты нашел все, что искал?
Ичиго кивнул. Подумал, и помотал головой. Потом опять кивнул.
- Увидимся на празднике, - мудро вздохнул молодой седой мужчина с грустными глазами.
Парень остался один, ошалело пялясь на нектарин.
- Извини, что отвлекаю, но меня могут увидеть, - знакомый голос насмешливым набатом взорвался где-то сзади.
Урахара, так и не переставший быть отвратительным мерзким торговцем, стоял за спиной и вертел в руках свою трость.
- Как ты добрался?!
- Пешком, - невозмутимо ответил бывший капитан, - Я все же шинигами.
- А запрет?
- Запреты кто-то должен нарушать, - заметил Киске, поднимая рыжего за локоть, - Лучше для Сейрейтея, если это буду я.
- А я?
- А что - ты?
Какой-то бессмысленный разговор. Рыжий понял, что его куда-то тащат, а потом остановился.
- Подожди, а праздник?
- Думаю, им будет весело и без тебя. А теперь – домой, домой, домой…
- Ты что? – парень прищурился, - пришел сюда за мной? И только?
- Конечно, - кивнул торговец, почти не улыбаясь. - Я соскучился.
Они сидели на крыше магазина и смотрели в небо. Осенние звезды падали на спящий город, взрываясь разноцветными шарами. Небо, очень синее и очень низкое, ласково укрывало двоих до подбородка. От запахов кружилась голова. Или от присутствия рядом странно-серьезного Урахары?
- Так что? Выходит, ты все про всех знаешь? – Ичиго потер шею.
- Нет. Знал бы – сделал все гораздо изящнее.
- Не лучше?
- Зачем? И так, по-моему, хорошо, - Киске обнял парня и прижал к себе, игнорируя приглушенное рычание, должное выразить протест.
Ответить было нечего. И правда, хорошо.
Ичиго подумал, что многое можно сказать без слов, вот в такие вот ночи.
Все ведь понятно.
И только один вопрос не давал ему покоя. Куросаки задрал голову, рассматривая буйство красок осеннего неба.
- Что это? – он дернул подбородком.
- Это? – Урахара тихо улыбнулся. - Это сейрейтейские фейерверки.
Вопрос: Понравилось?
| 1. Да. | 106 | (93.81%) | |
| 2. Нет. | 3 | (2.65%) | |
| 3. Да уймись ты со своим Урахарой! | 4 | (3.54%) | |
| Всего: | 113 | ||
@темы: Куросаки Ичиго, PG-13, Фанфики, Тё, Урахара Киске, романс
-
-
20.05.2009 в 23:18-
-
20.05.2009 в 23:33-
-
20.05.2009 в 23:47Спасибо =) [идите читайте, я там еще наваял гадости...]
hakanai
Большое вам спасибо =) Я рада, если вам понравилось!
-
-
21.05.2009 в 00:08-
-
21.05.2009 в 00:38Спасибо большое=)))
-
-
21.05.2009 в 02:06ну и вообще спасибо за хороший текст ))))
-
-
21.05.2009 в 10:08Урахара\Ичиго это почти канон...
Хотите анекдот, практически про этот текст?
чтоб не флудить сильно
Вам спасибо =)
-
-
21.05.2009 в 10:38Тё, я тоже так думаю
-
-
21.05.2009 в 11:07Я не знаю, фраза
- А остольное - ручная доводка.
Как-то не смотриться, нет?
-
-
21.05.2009 в 18:34Это классно.
-
-
21.05.2009 в 21:25Спасибо^^
-
-
12.06.2009 в 20:08-
-
12.06.2009 в 22:42О, благодарю вас!
-
-
25.09.2009 в 15:46Охтыжтвоюмать......Извините, не сдержалась. Действительно, потрясающие описания. Ох, люблю я этот прейнинг. И это, думаю, не почти, а канон. Очень понравились филосовские рассуждения про любовь, хотя, действительно, немного пафосно.
Огромное спасибо, вам автор, за столь замечательный фанф.
-
-
26.09.2009 в 00:00Я всегда рада, если вам понравилось =))
Очень понравились филосовские рассуждения про любовь, хотя, действительно, немного пафосно.
статья была немного...эээ...такой, да.
спасибо вам!
-
-
15.05.2010 в 11:01-
-
18.06.2010 в 21:25-
-
17.09.2011 в 21:34-
-
09.10.2011 в 22:39