Фандом: Блич
Автор: mizar
Пейринг: Гриммджоу/Улькиорра
Рейтинг: R
Жанр: AU, ООС(частичное), ангст
Статус: закончен
Дисклеймер: ни на что не претендую
Размещение: оставьте ссылку, где именно, и размещайте на здоровье
не очень многа букафБезжизненный лед равнодушного взгляда – просто куски зеленого стекла, в которых отражается звериный оскал. Окаменевшая маска алебастрового лица без тени эмоций и насмешкой на ней – две темные дорожки «слез», от середины тонких век до узкого подбородка. Ровный, лишенный даже искорки тепла, голос. Пустые, бессмысленные слова. Набор звуков.
Пустота.
Собственными руками убиваю это чужое, похожее на безжизненную куклу, существо. Азарт и смутная тень сожаления. Неудовлетворенность. Жертва как-то вяло сопротивляется…
И где-то на задворках сознания слабо ворочается мысль, что мы оба – просто пустые оболочки, по чьей-то прихоти похожие на людей.
И злость. Звериная. Дикая… Мертвая.
Что это?!
Я проснулся от собственного крика.
Сон?
Пальцы торопливо скользнули вбок.
Есть.
Тепло тела. Родное, такое свое, успокаивающее тепло его тела. Живая, разгоряченная во сне кожа. Гладкая, светлая. Если прижаться к ней губами – можно уловить ритм размеренного пульса. Ох, яре, ни у кого нет такой восхитительной кожи!
Сон. Всего лишь глупый, нелепый сон.
В животе мерзко заурчало…
Больше никакого молока с рук!
Ревниво сгребаю в кольцо рук причину моих ночных кошмаров. Тихо радуюсь, что вот он, сонно пробормотавший что-то, вроде «который час?», зябко поводя узкими плечами, прильнул плотнее.
Живой. Весь мой.
Мне становится смешно. Приснится же такой бред!
- Ты сегодня во сне кричал что-то.
- А? Я?
Чуть не поперхнулся глотком кофе.
- Ты.
Внимательно так смотрит. Фирменно. Небось, на клиентов своих так же смотрит. Мозгоправ, блин. Мало ему на работе его шизиков, до моих мозгов добраться решил. Чего ему вообще сдались эти психи? Можно подумать, с заказов денег мало.
- Да ерунда, сон хреновый приснился, - отмахиваюсь как можно беззаботнее, прикидывая, под каким бы предлогом уклонится от допроса с пристрастием. Хотя, «с пристрастием» - это я загнул. Но, если уж Улькиорра вобьет себе что-то в голову, проще себе горло перегрызть, чем увильнуть! Это он с виду на девицу смахивает, характерец – тот еще подарочек. А уж замашки…
Киллер, он и есть киллер, даже если между заказами вправляет кому-то съехавшие катушки.
Да и я не лучше.
- Сон? Тебе сны снятся?
А что тут такого? Обидно даже. Уж не намек ли это на… как он там завернул? «Способность видеть и запоминать сны – это искусство, на которое способен далеко не каждый…». Тьфу!
- Ну, и со мной бывает.
- И что приснилось?
- Да говорю же - херня полная!
- Ночные кошмары – это продукт внутреннего конфликта, - за один этот его умный вид придушил бы, - Это важно. Расскажи мне, что тебе приснилось.
Понеслась… Откуда ж ты, такой умный, взялся на мою голову, а?
В двух словах описываю диковатое местечко, здорово смахивающее на декорацию к «Армагеддону». Слушает, заложив руки в карманы халата. Когда дохожу до схематичного изображения привидевшейся бойни – вскидывает тонкие брови. Недоверчиво так.
Да сам знаю! Чушь собачья!
- Интересная интерпретация. Не думал, что у тебя такое богатое воображение.
- Ха! У меня не только воображение богатое! У меня еще масса всяческих достоинств! Кстати, о воображении…
- Мы не договорили.
Ох, ты ж… Умеет он так сказать - как ведро воды на голову. Но интонация неприятно напомнила, опять же - сон. Сухой, с металлическими нотками голос…
Сразу так поганенько-препоганенько на душе стало. Гаденько, я бы даже сказал. Фу!
- Улькиорра, ты мне сейчас химичку из средней школы напомнил. Хоть она была и не такая симпатичная…
Попытка забраться под полы шелкового халата стоила мне вывихнутой кисти. Спасибо хоть - левой!
Обидно. Зачем же руки-то распускать! Что я, слов не понимаю?! Все я понимаю. О чем и сообщаю с оскорбленным видом.
- Пф! Гриммджоу, ты безнадежен. У меня поезд через полчаса и ты прекрасно об этом знаешь. Все еще настаиваешь на своей понятливости?
Зар-раз-за! Хоть бы вид сделал, что ему тоже не хочется.
За что я его люблю?
- Убью тебя когда-нибудь! – сообщаю я, потрясая пострадавшей конечностью.
- Свой шанс ты уже упустил, - уголки тонких губ довольно ползут верх.
Ой, не надо! Ну, что там за очередная идея-фикс уже созрела в твоей черноволосой голове?!
- Знаешь, я думаю, нам надо больше узнать друг о друге.
Я замер, не веря своим ушам. Втайне возликовал, мгновенно прикидывая, что мы еще не пробовали в постели, чувствуя, как по лицу расползается недвумысленная ухмылка. Живо представил, как буду смотреть ему в глаза в ожидании того самого момента, когда зрачки резко расширяются и светлые изумруды глаз становятся угольно-черными, превращаясь в бездонные колодцы, полные сладкой неги.
Хладнокровный мой, я заставлю тебя молить о пощаде!
Эх, знал бы я, что он имел ввиду…
***
- Это называется, «узнать больше друг о друге»?! – зло шипит он в очередной раз. Ну, ни дать, ни взять – кот, которому хвост дверью прищемили. Бешено сверкающие, раскосые глаза только усиливают сходство.
- Ш-ш!
- А ты на меня не шикай!
- Тихо. Веди себя прилично.
- «Веди себя прилично», - передразнивает он, кривясь, как от зубной боли, - Какого хрена мы вообще здесь время тратим?!
Как я его терплю все это время? Шумный, грубый, вечно озабоченный собственник. Надо было убить его еще при первой встрече.
Надо было…
Почему не убил? Почему в самый последний момент разрядил всю обойму в стену, чуть повыше его окровавленной головы? Почему он смотрел мне глаза без страха? Он ведь не мог знать, что я не стану его убивать. Я и сам не знал.
Об этом я предпочитал не думать, уже много позже сообразив, наконец, что же на самом деле я тогда увидел в его глазах, цветом заставляющих бледнеть воспаленные небеса.
Раздраженно ловлю себя на том, что совершенно не слежу за ходом представления.
А постановка действительно интересная. Я уже видел этот спектакль – молодая женщина не может разобраться в себе, путая мир собственных снов и реальность. Для нее оба мира реальны. Немного отдает дешевым мистицизмом, особенно ближе к концу, но первые два акта – выше всяческих похвал. Бегство от реальности, страх разочарования и потери.
Меня немного беспокоит сон Гриммджоу. Он сам неоднократно заявлял, что такой «дурацкий довесок», как совесть, у него атрофирован с рождения. И вдруг – подсознательный страх расплаты. А ведь я даже не знаю, что подтолкнуло его ступить на скользкий путь убийцы. Это табу. Мы не говорим об этой стороне нашей жизни, предпочитая делать вид, что мы – нормальные люди, заслуживающие нормальной жизни.
При мысли о том, что самым страшным наказанием ему видится крах наших отношений, на сердце предательски теплеет.
Глупый ты котяра. На помойке нашей жизни для меня существуешь только ты. Даже если я не показываю этого, ты ведь и так знаешь, правда?
К третьему акту Гриммджоу угомонился, уже с любопытством наблюдая действие на сцене. А после долго не произносил ни слова, молчал, сжав в ладони мою руку, пока такси пересекало ночной город. И только в полумраке прихожей одной из наших квартир тихо спросил:
- По-твоему, я боюсь? Как эта тупая девица из твоей пьески? Боюсь реальности?
- А что реально, Гриммджоу? Только то, во что мы верим, помнишь? Да, я думаю, ты боишься.
***
Я отлично все помню.
Особенно ту дикую смесь ярости и восхищения. Никогда никем не восхищался. Ты оказался сильнее, ловче, совершеннее. Я почти возненавидел тебя за твое совершенство, внутри заворочалось незнакомое чувство – ты был так прекрасен и не был моим. Никогда я не хотел так обладать кем-то. Стоя на краю смерти. Смерти от твоей, словно выточенной из белого мрамора, руки.
Я задыхался от этого чувства.
В первую нашу встречу, мы были охотниками, схлестнувшимися за одну жертву. Во вторую – я поймал предназначенную тебе пулю. А в третью, до нелепости случайную, когда мы столкнулись просто на улице, ты спросил, верю ли я, что все это реально.
Реально только то, во что мы верим. Как я мог забыть?
Но я действительно боюсь. Впервые в жизни. До смерти боюсь, однажды вскрыв конверт заказчика, увидеть в нем твою фотографию. И пугает меня не то, что придется делать выбор, а то, что он уже давно сделан.
Я не смогу убить тебя.
А вот сможешь ли ты?
Я не знаю. Я могу только верить. В тебя, в нас, в то, что мы живы сегодня и сейчас. И выбросить из головы глупые сны.
Вместо ответа я нахожу в темноте его губы, впиваюсь в них с каким-то остервенением, чуть не рыча. Только я знаю, что они могут быть нежными и теплыми, когда не сжаты в брезгливую полоску. Но сейчас мне совсем не хочется нежности. Стягиваю с него одежду, нетерпеливо, обрывая пуговицы, с нарастающим возбуждением отмечая, что его руки уже занялись моей. Теряю связь со всеми видами реальности, как только соприкасается наша обнаженная кожа. Одна на двоих. Плоть к плоти, не разрывая поцелуя, не соображая, что мы так и не добрались до кровати. Совсем дурея, когда он откидывается на спину, поддавшись навстречу бедрами. Когда, закинув за голову руки, глубоко вдыхает и под кожей отчетливо проступают ребра. Такие хрупкие на вид, словно у птицы.
Я беру его жадно, движимый одержимостью, сродни наркотической зависимости - мне мало выгибающегося в моих руках тела, мало хриплого, сбивающегося дыхания и редких, сдавленных стонов. Мне всегда его мало. Его тело вторит моей жажде, в его глазах я вижу ее отражение, каждый стон полон ею же.
Мир почти расколот и когда осколки уже готовы разорвать сознание, резко обнимаю по-девичьи тонкую талию, заставляя его оторвать спину от пола. Так, чтобы наши лица оказались вровень. Чтобы видеть, как чернильными пятнами зрачки заполняют всю радужку, а на шее неистово бьется голубая жилка, когда он откидывает назад голову.
И ловлю губами самый последний, почти жалобный звук, вырвавшийся из горла, позволяя этому чертовому миру рухнуть на самое дно поглотившей нас бездны.
Мы живы. Только мы и живы. Гулко бьющееся напротив моего сердце – лучшее тому доказательство.
Не могу понять, сколько прошло времени, прежде чем он отпустил, наконец, мои плечи, обессилено откидываясь навзничь, и прошептал:
- Животное…
- Пф! А сам-то!
Окончательно возвращает на землю саднящая боль на лопатках. И кто тут после этого животное?!
Уже хочу что-то добавить, что-то ядовитое, но слова становятся поперек горла, когда взгляд натыкается на белый уголок, виднеющийся из кармана пальто Улькиорры.
Новый заказ? Почему не уничтожил конверт?
Что-то у меня поганое предчувствие…
- Что это?
На бледном лице наверняка не дрогнул ни единый мускул. Он отлично владеет своим лицом. Да черт с ним, с его лицом! Покоробило ответное молчание.
Рывком перегибаюсь через подобравшего ноги любовника, вытряхивая на пол проклятый конверт, рву бумагу – снимок и бумажка с адресами.
Слишком темно, ни хрена не вижу!
Я не слышал, как он встал и подошел к выключателю, но инстинктивное движение, реакцию на вспыхнувший свет, сдержать смог.
А вот свистящий вдох сквозь зубы уже сам по себе как-то вышел.
Твою мать… А я, оказывается, фотогеничный.
Спинным мозгом чувствую движение. Беззвучное, скользящее. Он не ходит, мой Улькиорра - он рассекает своим тонким телом воздух.
Улькиорра… Ты сможешь?
Щелчок предохранителя бьет по натянутым нервам.
Идиот. Чего я жду?!
Передо мной со стуком падает полная обойма. Следом – тонкие пальцы вкладывают в мою ладонь холодную рукоять «тауруса». Смысл жеста не доходит. Помогает спокойный, негромкий голос, сейчас отчего-то кажущийся совсем незнакомым:
- В патроннике один патрон.
В тупом оцепенении смотрю на пистолет. Красивая модель. Светлая, почти белая сталь затвора резким контрастом с темной рукояткой. Его пистолет. Это как распятие для священника.
Доходит медленно. Откладываю оружие, переворачиваю снимок глянцем вниз…
***
- Мать твою, Улькиорра! Да что ж ты за отморозок такой?!! Тебя же грохнут! – разносятся оглушительные вопли по полупустой квартире, одной из сотен таких же полупустых, необжитых квартир по всему миру.
- Хорошо. В следующий раз проявлю профессионализм, - невозмутимо отвечает мелодичный голос, по которому очень сложно догадаться, что его обладатель усилием воли давит улыбку.
Высокий, худощавый мужчина с растрепанными волосами броского, голубого цвета бросает разъяренные взгляды на тонкокостного, черноволосого юношу, обшаривая карманы разбросанной по коридору одежды в поисках сигарет. Брюнет наблюдает за ним, сидя под стеночкой, с выражением скучающего любопытства на красивом лице. На самом деле они ровесники, но очень светлая, гладкая кожа позволяет Улькиорре Шиферу выглядеть намного моложе, что нередко вводит в заблуждение. Никому и в голову не пришло бы, что это утонченное, спокойное лицо принадлежит наемному убийце.
Наконец, Джагерджек с победоносным видом обнаруживает смятую пачку в заднем кармане брюк и лишь закурив, возвращается к недосказанной мысли:
- Ты – самый отмороженный придурок, каких я знал! – заключает он.
- Я не совсем понимаю, что именно тебя так разозлило?
- Ты мне вообще собирался сказать?!
- Говорю сейчас.
- Ты!.. Ах, ты!..
Исчерпав аргументы, он сгреб любовника в охапку и направился к единственному предмету мебели во всей квартире – огромной двуспальной кровати, оставляя перевернутый снимок лежать на полу рядом с ворохом одежды. На обратной стороне снимка, острым, красивым почерком было написано: «Отклонено».
Об одном Шифер умолчал – заказ был уже не первым. Но ведь сегодня они оба живы? Живы. Когда наступит завтра, тогда о нем и подумаем.
1. Шозобред? | 7 | (16.28%) | |
2. Мило))) | 13 | (30.23%) | |
3. Нипанятна... | 2 | (4.65%) | |
4. Отлично! | 18 | (41.86%) | |
5. Отвратительно((( | 3 | (6.98%) | |
Всего: | 43 |
@темы: Улькиорра Шиффер, ангст, R, Фанфики, Гриммджо Джаггерджек
М-да... голосование - это занимательно... но комменты, все же, интереснее. Скажите пару слов, сделайте милость))) *ковыряет пальчиком клаву* У меня еще чуть плодов моего воспаленного воображения есть... а еще есть неуемное любопытство и жажда читательских признаний)))
автору спасибо =))
Очень люблю этот фик!
Я тоже его люблю))) Такой чуть наивненький и жутко романтишный. Я обычно мрачно пишу, а тут в лирику чегой-то ударилась)
Теперь второй самый любимый фик по этому пейрингу.Причём,оба,где они живут в обычном мире...видимо,это моя слабость)