[chem-Bleach]

Название: Мамочка
Автор: я и белый медведь
Бета: Azny
Персонажи: Хисаги и др.
Жанр: джен, драббл
Рейтинг: G
Дисклеймер: прав на Блич не имею
Саммари: О капитанской заботе. У каждого капитана – своя.

Сегодня, в солнечное утро четверга, птицы трещат особенно громко. Бьются в деревянные балки, метко гадят, отчего седзи кажутся пятнистыми. Уж будто кто-то рассыпал перед лейтенантской плошку риса.
Футон заправлен, утренние сборы закончены, перед отходом на службу остается только одно. И Хисаги раскатывает лист бумаги по полу, расправляет его ладонями, чтобы ровно лежал. Отодвигается, примеряет на глаз. Лист лежит примерно в тридцати сантиметрах от порога. На один неуверенный шажок.
Ну да, нехитро.
Птицы разлетаются, когда он выходит из лейтенантской. Шухей не сдерживается и сплевывает на одну, задержавшуюся у деревянных ступеней. С недавних пор он не выносит птиц.
- Доброго утра, лейтенант Хисаги! – приветствуют его постовые. Шухей угрюмо кивает им в ответ, отправляя расписываться о смене караула. Когда они отворачиваются, он быстро кладет в ящик для сообщений возле ворот небольшой кусочек сахара.
- Эй, Хисаги, Хисаги! – окликает его лейтенант шестого возле входа в кабинет бывшего капитана, который теперь превратился в склад старых подшивок и материалов для новых статей.
- И что неймется с утра? – равнодушно бросает Шухей в ответ, останавливаясь на пороге. Ему не хочется заходить в кабинет вместе с Ренджи.
- Материальчика тебе подкину, - подмигивает Абарай и сует ему тонкую папку в руки. – Так, сплетня, но для последней страницы сойдет. Отблагодаришь потом.
- Запишу в план необязательных дел, как скажешь, - машет рукой Шухей и, отпихнув Ренджи, заходит в кабинет, плотно прикрывая фусума. Можно немного расслабиться - здесь он точно один. По крайней мере, пока.
К порогу этой комнаты он тоже кладет чистый лист бумаги, тщательно расправляя его по полу. Сгребает со стола стопки отчетов, складывая их под стул, освобождает себе пространство для работы. Еще один рабочий день, снова будто под незримым конвоем.
Хисаги бездумно вычерчивает графики выпусков, отстраненно подмечая, что раз Ренджи пришел с утра, то вечером его точно жди. И уж не без бутылки. Это как введение и заключение в главной статье номера, что обычно помещают в срединный разворот газеты. Остается только надеяться, что статья будет позамысловатей, чем приевшиеся визиты Абарая.
Работать в этом кабинете сложнее, чем в лейтенантской. Здесь он ощущает себя уязвимее и по привычке старается не делать лишних движений, чтобы не выдать свое присутствие, не помешать. Тому, кто раньше работал здесь вместе с ним, не обязательно было видеть его мельтешение и начальную неловкость, которую Хисаги прятал за наглостью, он ее прекрасно слышал и ощущал всем своим естеством. Поэтому Шухей не мог себе позволить сидеть на стуле задом наперед или, допустим, класть ноги на стол, как не раз советовали ему бывшие сокурсники («Все равно же не увидит!»). Что там, он и испорченный лист боялся смять - слишком вызывающий звук, слишком ярый жест. Хотя его капитан никогда не проявлял особой нервозности, но как-то… не моглось. Да и приоритеты тут менялись: будто за тобой все время наблюдают, но ты – не видишь, а не наоборот.
Сейчас кабинет полностью принадлежит ему одному, а ощущение осталось. Да и усилилось, что там скрывать.

Ренджи заваливается к нему как по часам: времени до конца рабочего дня – ровно полтора часа. Не мало, но и не слишком много, где-то литра на два саке, и чтобы без затяжного молчания.
- У тебя тут лист упал, ты видел? – бросает Ренджи, входя в комнату.
- Видел, не наступи.
- Это что еще? Предосторожность? Ночных демонов боишься, Хисаги? Ты бы еще бобы поразбрасывал, – вызывающе усмехается Абарай, выставляя на стол свой вечерний незамысловатый гостинец: две теплые бутыли. И Хисаги быстро способствует смене темы разговора, выставляя в ответ две чуть облупившиеся пиалы.
Спустя час Ренджи все же вспоминает о своем наезде и сам себе отвечает, презрительно хмыкая:
- Нам с тобой демонов бояться нечего. Мы сами такие. Ночные летящие демоны, черное на черном, - выдав это, Ренджи, закусив язык, старательно прорисовывает кистью на черновом отчете ломаную линию.
- Ну ты переборщил с пафосом. И кто тебе сказал, что мои демоны ночные да черные?..
- Ну… а какие? Э? Куда это кисть делась, только что в руке держал…
У Хисаги в груди что-то екает, и он непроизвольно кидает взгляд на лист у порога. На нем отпечаток маленькой ноги, землей с подошвы.
- Они белые. Как лист бумаги, - ровно отвечает он и отправляет захмелевшего Ренджи назад в его отряд.

Когда просыпается на следующее утро, первое, что он видит – это грязные седзи. В довершение к птичьему помету с внешней стороны (вчера он так и не сменил бумагу), они разукрашены черными каракулями кистью для письма. С внутренней стороны. Хисаги флегматично поворачивает голову к порогу комнаты: на листе подсыхающий отпечаток маленького следа. Его преследователь не утруждает себя устранением улик.
Остается проверить только ящик для сообщений, в который он вчера положил кусочек сахара. В том, что ящик пуст, Хисаги уже не сомневается.
С некоторых пор то ощущение постоянного наблюдения, что преследовало его рядом с капитаном, вернулось. Но, проанализировав его несколько дней подряд, Шухей понял, что что-то не так. Это не ностальгия, не напоминание, это что-то похожее, но абсолютно иное по своей природе. Это просто слежка. Будто ему за спину посадили демона-шпиона.

Снова отправив ночную вахту в штаб, Шухей открывает ящик для сообщений.
Куска сахара там действительно нет. Есть только маленькая мертвая птичка, перевязанная широким стеблем травы на манер подарочной ленты.
Его преследователь явно любит сахар, птиц и досаждать ему.
Ну хотя да, птиц он любит немного извращенно.

Вот уже несколько недель Хисаги чувствует его за своей спиной. Легкие, невесомые шаги по циновке, сбивчивое дыхание, неясное гудение. Он хочет подкупить своего «демона», выведать его слабые стороны и притупить его бдительность.
Разгадать загадку этой слежки самостоятельно необходимо. Идти со своей паранойей к высшим чинам, по крайней мере - глупо. Да его на смех поднимут, с этими кусочками сахара. Только засыпать, бывает, сложно. Поворачиваясь на бок, мельком, из-под ресниц он видит смазанное белое пятно, будто мешок риса. Будто блик от луны. Но ночь пасмурная, луны на небе не видно. А наутро птицы бьются в створки седзи как оголтелые.

«Сегодня», - решает Хисаги. А если Хисаги что-то решает, так тому и быть. По крайней мере, это хорошая установка.
Сегодня он поймает мелкую тварь за руку. Или за хвост, если есть, уж что попадется.
Он проходит вдоль ограды, сворачивает направо. Сквозь деревья и кустарник просвечивают огни фонариков на террасе перед входом в кабинет капитана. Скоро рассвет, мутной дымкой тумана окутана дорога… Вот оно.
Все его внутренние локаторы улавливают колебания. Это не реяцу, реяцу тут или нет, или она очень дотошно скрывается. Но знакомое уже ощущение чужого присутствия обостряет все его чувства.
Ступени. За спиной шлепающий звук, будто чья-то нога наступила в грязевую лужу по краю дороги. Резкий поворот головы...
Его демон действительно бел, как чистый лист, и похож на…
«Что за черт, это же…» - только и успевает подумать Хисаги, прежде чем что-то бьет его по шее сзади и реальность пропадает.

***
По звуку шагов в одном из коридоров Лас Ночес Тоусен с легкостью может определить личность идущего к его покоям. Какие бы гость не имел способности по скрытию реяцу. Для Канаме звуки всегда имели одно из первейших значений. Поэтому, хоть он и не чувствует духовной силы Вандавайса, он прекрасно знает, что именно тот сейчас заходит в зал.
- …я никогда не говорил ему пускать все силы на бумажную волокиту, - произносит Канаме, словно продолжая поучительную беседу. - Сходи снова развлеки его, Вандавайс. И да, в следующий раз положи в ящик вот такую посылку, - протягивает арранкару стопку чистых листов. - Несправедливо - напрасно переводить на тебя столько бумаги.

***
Вот уж рутина.
Как только Хисаги отпустили из четвертого после того, как он уснул прямо на улице, не дойдя пару ступенек до порога капитанского кабинета (затейник Абараи, наверняка, не упустит возможности обмусолить это происшествие на каждом углу, небось, еще и сплетню какую-нибудь сам сложит), пришло время сдавать номер в печать.

В статейке, что дал ему Ренджи, сплетня о каком-то неудачнике из четвертого отряда. Мол, мамочка из первых районов Руконгая до сих пор шлет ему пирожки через посыльных. К адресату пирожки приходят уже достаточно протухшими для того, чтобы высший персонал четвертого вдувал ему по самое не балуйся за антисанитарию.
Ничего, в тех слухах, что Хисаги читал раньше, санитарии еще меньше. Это не самая большая чушь, которой приходится забивать недостающие страницы в выпуске.
Большей глупостью Шухей считает те пьяные бредни ночных дежурных про арранкара в Сейретее. Арранкар незаметно пробрался в Сейретей. Тьфу. Черт бы побрал желтую прессу.

Хисаги очень устает от всей этой бумажной волокиты.
Но единственное, что его беспокоит – это птицы по утрам.